Сохранилась легенда о встрече Василия Тредиаковского с Петром Великим в 1722 году в Астрахани в школе капуцинов. «Пётр Великий зашёл однажды в сие училище и велел представить себе лучших учеников. Между ними был Тредиаковский. Приподняв волосы на лбу его и пристально посмотрев на лицо юноши, государь произнёс: «Вечный труженик, а мастером никогда не будет! «» Последнюю фразу, вероятно, придумали недруги Тредиаковского, а, увидев в молодом ученике великого труженика, Пётр проявил неотразимую проницательность. Тредиаковский трудился всю жизнь, не зная роздыху.

Он учился в Сорбонне, был прилежным студентом. Там написал ностальгические стихи о Родине: «Россия мати! свет мой безмерный! Позволь то, чадо прошу твой верный…» Его вольный перевод старого французского романа «Езда в остров любви» на несколько лет стал самой популярной русской книгой, произвел настоящий фурор. Потому что там проза перемежалась со стихами Тредиаковского – и это были стихи о любви. Их стали женихи читать невестам.

Василий Кириллович стал придворным поэтом Анны Иоанновны, воспевал её и её приближенных. Некоторые из них обращались с поэтом и профессором грубовато – бывало, что и поколачивали. Его даже заставили принять участие в таком жестоком придворном развлечении как свадьба в ледяном доме. Он написал для этой шутовской свадьбы грубоватые (во вкусе заказчиков) стихи.

Правда, литературная слава Тредиаковского была недолгой: вскоре его затмили Ломоносов и Сумароков, с которыми он не ладил. И уже поэма «Телемахида», слишком тяжеловесная, вызывала насмешки любителей поэзии. Екатерина Великая даже ввела для своих придворных шуточное наказание: за употребление в разговоре иностранного словца полагалось выучить наизусть шесть стихов «Телемахиды». Задача, право, нелёгкая!

В 1748 году Тредиаковский издал фундаментальный и в то же время затейливо написанный труд – «Разговор российского человека с чужестранным об ортографии». Изложение законов русской речи в форме диалога, даже спора… Издал на свои средства. Несмотря на старания подвижника, Академия отказалась печатать эту книгу. Тредиаковский мечтал, чтобы работа его была доступна «понятию простых людей», для пользы которых он «наибольше трудился». В этой книге он открыл многие законы русского языка. Например, он первым разграничил букву и звук, «звон». Он требовал чистоты произношения, говорил о необходимости чтить правила языка, которые «не имеют никакого изъятия, толь они генеральны!»

«Засмеют вас впрах», – обещал россиянину чужестранец в диалоге Тредиаковского. «Я буду им ответствовать только молчанием», – отвечал россиянин, который, несомненно, был вторым «я» автора, знавшего немало незаслуженных упреков и гонений. Такой и была его судьба – совершать открытия и терпеть насмешки.

В тот день, когда Ломоносова и Тредиаковского произвели в профессора, Степан Петрович Крашенинников, сын петровского солдата-преображенца, стал адъюнктом Академии наук. ещё студентом он участвовал во 2‐й Камчатской экспедиции и проявил себя настоящим героем. Его заслуга – описание целебных теплых течений на реке Орон, описание реки Лены, составление рапортов о соляных источниках и слюдяных месторождениях на Байкале. Но он стремился дальше на Восток – туда, где опаснее. Стремился в неизвестность. Ведь о самом крупном российском полуострове – Камчатке – в то время наука почти ничего не знала.

В 1737 году Крашенинников на судне «Фортуна» через Охотск морем направился на Камчатку, но неподалеку от полуострова корабль выбросило на мель, команда оказались на берегу без имущества и снаряжения. По реке Большой на долбленых лодках Крашенинников поднялся вверх до Большерецкого острога и пешком продолжил путешествие по Камчатке, которую дотошно исследовал три года. Он описал четыре восточных камчатских полуострова – Шипунский, Кроноцкий, Камчатский и Озерной, образуемые ими заливы, а также несколько бухт, в том числе Авачинскую. Проследил течения рек, исследовал «горячие сопки», собрал уникальный зоологический и этнографический материал. Он исходил Камчатку вдоль и поперек, не зная устали, не боясь болезней. Его интересовали традиции и история малых народов. Он даже составил словарь языка местных жителей и целую книжицу записей об их обычаях и религии. Многие из них впервые видели европейца. Не раз Крашенинников мог погибнуть, но не сворачивал со своего пути. Самое удивительное, что его географические и этнографические описания составлены с удивительной научной прозорливостью и грамотностью. Он был исследователем от Бога.