Однако его молодая племянница, которая сделала своим советником Овчину-Телепнева Оболенского, думала иначе. Глинский был недоволен и, пытаясь добиться власти, вступил в конфликт со своей племянницей.

За спиной Овчины стояла Боярская дума, стремившаяся покончить с засильем опекунов, за спиной Глинского – семибоярщина, которой недоставало единодушия, Андрей Старицкий, и три недавно пришедших на службу в Москву западнорусских князей – Ляцким, Воротынским и Трубецким.

Они задумали захватить Кремль, когда Овчина с войсками уйдет на Оку встречать татар. Мтежа был назначен на 25 августа 1534 года.

«Столкновение же между Овчиной и Глинским, – писал современник, – всерьез беспокоило вдову и ставило ее перед трудным выбором. Она либо должна была удалить от себя фаворита и окончательно подчиниться семибоярщине, либо, пожертвовав дядей, сохранить фаворита и разом покончить с жалким положением княгини на вдовьем уделе».

Впрочем, он только так назывался, «трудный выбор». По сути дела никакого выбора не было, поскольку «развод» с Овчиной означал быстрый крах самой великой княгини.

При всем своем честолюбии и авантюризме, Михаил Глинский оставался чужим на Москве, и делать на него ставку было безумием.

Конечно, это было жестоко по отношению к родственнику, от которого Елена не видела ничего плохого. Но слишком много было поставлено на карту. Да и не было для нее уже никаких родственников, а были только цели и средства.

Находившийся на берегу Оки Овчина был вовремя извещен о настроениях «дяди» и, хорошо зная, чем такие настроения заканчиваются, повел свой отряд к Москве.

Он действовал быстро и решительно, и 5 августа 1534 года князь Михаил Глинский отправился в хорошо знакомую ему камеру.

Елена приказала оковать многопудовыми цепями и надеть на голову тяжкую железную шапку. Глинского не кормили и, дабы продлить его мучения, поили только водой.

Великий авантюрист, которому к тому времени исполнилось семидесят лет, не выдержал мучительной пытки и умер 15 сентября 1534 года – на сороковой день после начала казни.

Фаворит оказал Глинской неоценимую услугу. Будучи старшим боярином думы, он бросил дерзкий вызов душеприказчикам великого князя и добился уничтожения системы опеки над великой княгиней.

Семибоярщина управляла страной менее года. Ее власть начала рушиться в тот день, когда дворцовая стража отвела Михаила Глинского в тюрьму.

Австрийский посол Герберштейн объяснял гибель Глинского тем, что он пытался вмешаться в интимную жизнь Елены и настойчиво убеждал ее порвать с фаворитом.

Герберштейн был давним приятелем Глинского и старался выставить его поведение в самом благоприятном свете. Но об авантюрных похождениях Глинского знала вся Европа, и вряд ли любовные дела его племянницы так уж волновали престарелого авантюриста. Скорее всего, это был самый обыкновенный предлог для того, чтобы удалить Овчину.

Глинский был обвинен в том, что захотел держать государство вместе с единомышленником своим, Михаилом Семеновичем Воронцовым. Это обвинение понятно, ибо прежняя деятельность Глинского обличала в нем человека, не умевшего умерять свое честолюбие и не выбиравшего средства для достижения своих целей. И, конечно же, можно смотреть на его борьбу его с Оболенским как на следствие честолюбивых стремлений, а не нравственных побуждений только.

Впрочем, для современников нужно было и другое обвинение, и Глинского в Москве обвиняли в том, что он отравил великого князя Василия. Точно также в Литве его обвиняли в отравлении великого князя Александра.

Поздние летописи объясняли опалу Глинского и Воронцова тем, что они хотели править за Елену государством и тем самым грешили против истины. В угоду царю Ивану IV, считавшему мать законной преемницей отцовской власти.