Стилизованное изображение «огненного корабля» эпохи Мин. Такие корабли использовались в битве у Красных скал в 207 году

Чжугэ Лян стал верным соратником Лю Бэя и в 221 году был назначен премьер-министром в созданном последним царстве Шу-Хань. Когда в 223 году Лю Бэй умер, Чжугэ Лян фактически стал править царством от имени его малолетнего наследника и в 224 году провел судебную реформу. Он ни разу не изведал горечи поражения и умер, как подобает воину, в походе, выполняя свой долг.

В завещании сыну он писал:

cite«Не храня в себе покой, нельзя достичь отдаленной цели. А посему учение следует покою, а таланты следуют учению. Без учения невозможно развить свои таланты, а без покоя невозможно добиться успеха в учении...

citeПомыслы должны быть возвышенными и устремленными далеко. Подражать надо мудрым и достойным мужам...

citeНеобходимо иметь обширные познания и гнать прочь недовольство и отвращение. Тот, кто не воспитал в себе силы воли и не способен противостоять соблазнам, погрязнет в мирской пошлости, станет рабом своих страстей и прислужником заурядных людей...»

Не все трактаты Чжугэ Ляна сохранились, но оставшиеся поражают своим своеобразием среди прочих, включенных в Военный канон Китая. Один из них называется весьма красноречиво – «Книга сердца или искусство полководца». В нем Чжугэ Лян называет мудрым такого военачальника, который «совершает непостижимые маневры, каждым решением достигает сразу нескольких целей, превращает неприятность в удачу и неминуемое поражение – в победу». Единственной мечтой полководца Чжугэ Лян полагает службу Отечеству, а в главе «Искусство полководца» так говорит о четырех желаниях военачальника: «Четыре желания таковы: желание необычно вести бой; желание тщательно готовить свои действия; желание сохранять спокойствие в войсках; желание достичь единства помыслов всех воинов».

В народной памяти он остался полководцем, умеющим одерживать победу без боя, что считалось высшим достижением в китайской стратегии. Пожалуй, самым блестящим примером этого является созданная им стратегема «пустого города». История ее такова.

Чжугэ Лян был послан с 5 тысячами солдат в Сичан, чтобы перевезти находившиеся там припасы в Ханьчжун. Едва он отправил половину солдат с припасами, как ему сообщили, что военачальник царства Вэй Сыма И[3] приближается к Сичану с войском в 150 тысяч человек. Чжугэ Лян поднялся на городскую стену и увидел, что у горизонта небо закрыто клубами пыли. Что делать? У него осталось всего 2,5 тысячи солдат, значит, сопротивляться бессмысленно. Тогда он отдал приказ:

– Снимите и спрячьте флаги и знамена с городской стены! Сохраняйте тишину; ослушник, подавший голос, будет обезглавлен. Все четверо городских ворот распахнуть настежь! Пусть у каждых ворот подметают улицу двадцать солдат, переодетых горожанами. Когда подойдет войско Сыма И, пусть никто не действует самовольно.

Затем Чжугэ Лян устроился на одной из наблюдательных башен и, возжегши благовония, начал играть на цитре.

В это время авангард Сыма И достиг городской стены. Увидев столь странную картину, никто из разведчиков не решился приблизиться к городу. Спешно вернувшись к главнокомандующему, они сообщили ему об увиденном. Сыма И сначала рассмеялся, но затем приказал войскам остановиться, а сам отправился вперед, чтобы издали посмотреть на город.

Китайский рисунок, изображающий боевое применение штурмовой лестницы, установленной на повозке

Приблизившись, Сыма И увидел Чжугэ Ляна, который сидел на башне и невозмутимо играл на цитре среди дымков от курящихся благовоний. Слева от него стоял оруженосец, который обеими руками держал драгоценный меч, справа – оруженосец с волосяным опахалом. Через распахнутые городские ворота виднелись простолюдины, спокойно подметавшие улицы и даже не поднявшие головы при появлении вражеского военачальника. Сыма И пришел в сильное смущение. Он вернулся к своему войску и... приказал отступить.