Однажды враг рода человеческого бросил камень, и колокольчик разбился.

В другой раз в пещерку к Венедикту влетел черный дрозд и принялся кружить вокруг него, отвлекая от молитвы. Венедикт сотворил крестное знамение, и птица вылетела.

«Вдруг, – сообщает святитель Григорий, – он видит женщину, которую злой дух привел пред очи его ума: при виде ее сердце раба Божия воспылало таким огнем, что пламень страсти едва умещался в нем».

Венедикт уже выбежал из пещерки, помышляя вернуться в мир, но тут увидел куст дикой ежевики. Сорвав одежду, он бросился в него и валялся до тех пор, пока не изъязвил все тело. Огнь похоти был залит кипятком боли.

Шло время.

Об отшельнике стало известно, к гроту потянулись местные жители. А монахи из Варии (ныне Виковаро), что в тридцати верстах от Сублаквема, даже пожелали сделать Венедикта своим настоятелем. Святой долго отказывался, видя их недоброту, но в конце концов уступил. Настоятельство Венедикта было недолгим: монахи возроптали на его строгие правила. На трапезе они поднесли ему кувшин с отравленным вином.

Венедикт по своему обычаю перекрестил сосуд, и тот разлетелся на куски.

– Да помилует вас, братия, всемогущий Бог! За что вы хотели сделать со мной это?

Монахи молчали. Вино растекалось среди осколков по полу.

– Не говорил ли я вам прежде, что мои обычаи несходны с вашими? Идите и ищите себе настоятеля по своим обычаям!

Венедикт возвратился обратно в Сублаквем. Грот встретил его привычной тишиной и сумраком.

Долго пробыть в тишине не удалось. Снова стали стекаться люди, желавшие истинной монашеской жизни. Число их вскоре было уже более полутора сотен.

Склоны над озером были отвесными и не располагали к строительству. Вместо одного большого монастыря Венедикт закладывает двенадцать малых.

Вскоре у Венедикта появляется новый недоброжелатель: некто Флоренций, настоятель небольшого прихода неподалеку. Флоренций подкарауливал путников, уговаривая их не ходить к Венедикту и возводя на него разные клеветы. Попробовал даже извести Венедикта, послав ему отравленный хлебец… Народ продолжал идти к святому, а хлебец с ядом выхватил из рук Венедикта и унес ворон.

Тогда Флоренций нанял семь нескромных дев. Обнажившись, они ворвались в монастырский сад и стали водить хороводы перед монахами.

Неуместных плясуний изгнали, но Венедикт, устав от вражды, решил покинуть Сублаквем, как прежде покинул Варию. Дав наставления братии монастырей, он с немногими споспешниками снова отправился в путь.

Через полдня его настиг гонец из Сублаквема.

– Возвратись, учитель! – закричал он издали. – Радость, радость! Преследовавший тебя погиб! На Флоренция обрушилась теплица!

Венедикт остановился, но назад не повернул, а заплакал. А на гонца наложил епитимью – за то, что радовался смерти врага.

А что Схоластика?

Она, верно, издали следила за восходившей звездой своего брата. Была ли между ними переписка? Судя по тому, с какой строгостью Венедикт запрещал монахам переписываться с родней, ее не было. Но была еще молва, чьи волны доносили до Нурсии слухи о чудесах, происходивших в Сублаквеме. Слушая эти рассказы, Схоластика тихо кивала. И снова бралась за пряжу. Или за молитвослов. Так день за днем пряла она нити молитвы и нити пряжи.

Дом ветшал, родители старели. Зимы становились особенно долгими, дожди – затяжными и холодными. Только псы лаяли так же звонко, как и прежде.

Родители незаметно ушли. Схоластика тихо поплакала над ними; в ясные дни навещала их могилы. Что удерживало ее в Нурсии? Дом в двух местах дал трещину, огородик заглушали дикие травы. Только древо ее молитвы все росло и зеленело, расцветая белыми цветами.