Так что выбор того, кто в будущем (пусть и всего на полгода) станет императором Петром III, – вовсе не каприз легкомысленной и, как кое-кто считал, недалекой, неспособной предвидеть даже близкие, не то что отдаленные результаты своих поступков, «веселой царицы Елисавет». Сознательный, хотя и вынужденный выбор. И она была не первой и не последней в нашей истории, кому приходилось выбирать между плохим и очень плохим…

След в жизни столь нелюбимой им России Петр III оставил маловразумительный. Попытки представить его непонятым гением, предпринятые в последние годы, вызваны прежде всего непреодолимым желанием пересмотреть все традиционные оценки, бытовавшие в отечественной историографии. Непременно – все. У нас ведь принято: разрушить до основанья, а затем… В данном случае затем предполагалось создать новую версию нашего прошлого. При таком подходе (разрушении до основанья всего и вся) версия эта заведомо становится ничуть не более достоверной, чем существовавшая до сих пор, которая и в самом деле многое замалчивала, а многое оценивала так, как было выгодно тогдашним правителям России.

Кроме того, кардинальный пересмотр привычных оценок Петра Федоровича объясняется нашей национальной страстью едва ли не обожествлять всех принявших насильственную смерть (независимо от того, какую жизнь они прожили). Лучший тому пример – посмертная судьба последнего императора Николая Александровича Романова. Сознательно называю его Романовым, хотя сомневаюсь, что он имеет к Романовым хоть малейшее отношение. Но поскольку моя цель – рассказать о членах семьи, официально именуемой Романовыми, буду и впредь называть всех их этой общепринятой фамилией.

Что же касается великого князя Петра Федоровича, будущего Петра III, то он интересен почти исключительно тем, что на его примере очевидно, к каким печальным последствиям приводит недолжное воспитание человека, которому предначертано вершить судьбы государства и населяющих его людей.

При том что как восторгов по поводу непризнанного гения, так и обвинений в адрес Екатерины, якобы старательно возводившей напраслину на несчастного ни в чем не повинного мужа, я не разделяю; по прошествии веков Петр Федорович вызывает не ненависть, как когда-то у Екатерины, не брезгливое раздражение, как у Елизаветы Петровны, не насмешку, пренебрежение и неприязнь, как у множества современников, упоминавших о нем в своих мемуарах и письмах. Он вызывает жалость и сочувствие.

Предупреждаю сразу: я не намерена, да и не имею права судить или оправдывать никого из своих героев. я просто буду пытаться понять.

Как случилось, что потомок Петра I и Карла XII не унаследовал ни одного из талантов своих великих предков? Неужели не было в нем задатков, которые могли бы развиться и сделать его вполне достойным преемником тетушки, императрицы Елизаветы? Наверное, были. Теперь, по прошествии двух с половиной веков, с определенностью сказать невозможно. Но если ребенка, даже богато одаренного, с первых шагов лишить любви, заботы, уважения? Думается, искалечить его душу и тело не составит особого труда.

Что физическое и нравственное здоровье ребенка во многом зависит от состояния и настроения, в котором находится будущая мать во время беременности, сегодня доказано. Но и раньше об этом догадывались. К примеру, Николай I, обожавший свою жену, всегда окружал ее исключительной заботой, вниманием, поклонением. Во время беременностей заботу увеличивал многократно – был уверен: счастливая мать родит счастливого, здорового и красивого ребенка.

Беды будущего императора Петра III начались еще в утробе матери. Карл Фридрих увез свою молодую жену в родной Киль. После Петербурга столица Голштинского герцогства показалась дочери Петра убогой и невыносимо скучной. Замечательные свойства ее души и ума применения там не находили. Тоска и одиночество стали ее уделом. Зато муж наконец-то почувствовал свободу: молодой жене внимания не уделял, пьянствовал, развратничал. В Петербурге, на глазах у всемогущего тестя, ни о чем подобном и помыслить не смел.