Кто был изобретателем первого в мире танка, осталось тайной. Но москвичи еще долго шептались, что создатели этих деревянных чудищ – приближенные к царю Василию маги да кудесники. Что ж, это вполне вероятно. Многие маги-алхимики на самом деле были выдающимися изобретателями, инженерами и техниками. Ведь для своих опытов им самим приходилось изобретать массу инструментов и механизмов. Словом, в процессе создания философского камня или эликсира молодости возникали побочные открытия. Танки XVII века на полях Москвы из их числа.

Жаль одного: не только поляки испугались бревенчатых чудищ на колесах. Сами москвичи восприняли новую диковину с ужасом. Даже команду для первых «гуляй-городов» набирали с большими трудностями: солдаты открещивались в прямом смысле, читая молитвы, плюя через плечо и взывая к предкам: «Чур меня!» Кое-как собрали первых «танкистов» – с уговорами и обещаниями.

Вновь заговорили о том, что Шуйский «якшитися с Диаволом». Вместо ликования по поводу победы на Шуйского вновь обрушились обвинения во всех бедах. Народ кричал: «То польская ведьмачка Маринка Мнишка нас изводила, а ноне московский Васька за нас принялся!» Словом, как всегда: не нашлось пророка в своем отечестве.

Ну а как только царя Василия Шуйского согнали с престола, и деревянным танкам пришел конец. Москвичи, уверенные, что чудищ изобрели царские колдуны да ворожеи, посчитали, что и само новое изобретение проклято. Словом, срубы сняли с повозок, бревна пожгли, ну а лошадей развели по конюшням. Воины перекрестились с облегчением: слава богу, сгинуло дьяволово изобретение. Увы, точно сгинуло – на века.

Известно, что царь Василий Шуйский умер бездетным. Однако российским властям попортил много крови некий Иван Шуйский, утверждавший, что он – сын царя. Историки долго бились над созданием подлинной биографии этого «Ивана Васильевича», а когда вся мозаика стала на место, оказались искренне поражены.

В 30-х годах XVII века в старинном русском городе Вологде особое место занимал знаменитый Пафнутьевский монастырь. Его иноков частенько брали служками в местную церковную епархию. Вот и в 1633 году сам архиерей отец Нектарий решил выбрать оттуда расторопного слугу. Лучшим оказался шестнадцатилетний Тимоха Анкудинов, отрок из приличной семьи мелкого торговца. В монастыре он жил как воспитанник и потому манеры имел вполне светские: учтив, расторопен в услугах, знаток в грамоте и цифири. К тому же всегда жизнерадостен, лицом хорош, телом строен. Словом, парень хоть куда. И никто не удивился, что под руководством отца Нектария Анкудинов к 18 годам сделал «карьеру»: из служки заделался келейником, а в августе 1634 года стал женихом любимой внучки отца Нектария – красавицы Авдотьи.

На свадьбе гуляла вся Вологда. Тимоха превратился в уважаемого Тимофея Дементьевича, получил в приданое дом в Вологде и три большие деревни с прибыльным рыбным озером. Ну а когда архиерей заболел, пронырливый Тимофей начал управлять… аж целой епархией, отдавая приказы от имени дряхлого родственника. Правда, счастье кончилось быстро. В 1636 году отец Нектарий скончался, и новый архиерей выгнал обнаглевшего Анкудинова. С горя парень загулял и за пару лет промотал женино наследство. Теперь в Вологде его ничего не держало, и Тимоха, забрав жену (куда ж ее девать?!), подался в Москву.

Переезд пошел на пользу. Грамотного Тимоху взяли писцом в приказ, который ведал питейными заведениями. Жена Авдотья вначале испугалась – а ну как муженек опять запьет-загуляет? Но Тимоха пошел вверх: через три года стал казначеем приказа с хорошим жалованьем. Одел красавицу жену как картинку, купил дом, обзавелся связями. Но опять натура взяла свое – Тимофей загулял. Да только московский кутеж столичного размаха требовал. Анкудинов растратил свои деньги, потом залез в казну. Чтобы покрыть недостачу, выпросил у богатого кума, дьяка Шпилькина, уборы из жемчуга и драгоценных каменьев якобы для жены. Обещал заплатить, да все подчистую пропил. А тут еще жена, которую Тимофей поколачивал по пьяни, решила пожаловаться в приказ. Словом, одно к одному – ну и выход один нашелся. Напившись для храбрости, Тимофей запер опостылевшую жену в горнице да и поджег дом. Пожар перекинулся на всю улицу. Полыхало аж целый день. Так что все решили, что сгорели оба Анкудиновы – и муж и жена.