Наше выступление из Гродно отложено на неопределенное время. Наряду с крепостными госпиталями здесь развернули и четыре лазарета 15-го корпуса. Лечебные заведения переполнены – кромешный ад!

За обедом разговаривал с временно командующим армией Радкевичем; затронули, между прочим, еврейский вопрос и гигиену труда; своим гуманным и довольно просвещенным взглядом на вещи произвел на меня прекрасное впечатление; подкупает в нем еще простота обращения и отсутствие дутого снобизма. Он – не Генерального штаба, а артиллерист по образованию.

Ведение дневника облегчает тягость и моей здесь жизни… Мое отношение к людям: каждый из них меня считает своим, но как я одинок среди них! Каталитическое мое действие… Второй день начинаю получать запоздалые письма, отправленные ко мне еще в сентябре-ноябре прошлого года.

Командиры полков Старорусского[660] и Новоторжского[661], успевшие «продрать» из железного кольца, рассчитывают получить «Георгия»! В Старорусском осталось около 700 чел[овек], в Новоторжск[ом] же около 1200 чел[овек].

В газетах – все те же хвастливые убаюкивающие сведения о наших доблестях!

Познакомился с г-жой Кайгородовой в ее госпитале. Уверяют, что она – немка по рождению; кроме того, в ее госпитале главным врачом состоит чистейшей воды немец. Здесь же, в передовом районе, войска продолжают обслуживаться Рижским отрядом, весь медицинский и хозяйств[енный] персонал коего состоит из плохо говорящих по-русски немцев!! Заведующий отрядом князь Кропоткин[662], к[ото] рого совсем не видно, сам женат на немке! А у нас в России всё стараются освободиться от внешнего и внутреннего немца!

Генерал Жнов – да будет ему Господь судья! – очень занят позированием своей персоны с «Георгием» на фотографиях. О, как бы я обожал всех этих георгиевских кавалеров, если бы не стоял я так близко ко всему, ч[то] б[ы] видеть, как у нас получаются всякие внешние отличия[663]!!

13 февраля. Лазурное небо, ласковый призыв солнца, весна… весна идет… Бесплодные и бессмысленные мечтания… Душа настроена восторженно. В довершение благостности узнал, что высочайш[им] приказом от 25 января я награжден орденом Св. Станислава 1-й степени. Теперь я, значит, генерал настоящий – со звездой и лентой через плечо.

Редкая пальба из фортов. Генерал Жнов сообщил мне по секрету о проделанной по отношению ко мне месяца полтора тому назад штуке сумасшедшими дураками фон Будбергом и Сиверсом, невыносившими, видимо, моего олимпийского спокойствия… Радкевич мне положительно симпатичен по своей светлой голове, простоте, равности и выдержке. Как-то с его прибытием запахло хорошим русским духом.

Бьются несчастные солдатики наши взять занятую немцами «высоту 103», и безуспешно, а она является господствующей над Гродно, с которой немцы, подвезя осадные орудия, могут здорово обстреливать город. В том, что эта высота заблаговременно не была укреплена как следует, один из офицеров готов видеть прямо-таки предательство!

В то время, как немцы успели уже отлично устроить свои окопы, у наших окопы так отвратительно сделаны, что солдаты жарят вслепую прямо без прицела. Огромная масса раненых в пальцы; несомненные случаи саморанения. Сделаю распоряжение эту категорию раненых не эвакуировать, а оставлять на месте.

Около 3 часов дня внезапно произошло сильное сотрясение оконных рам в моей комнате от взрыва брошенных немцами с аэроплана «Альбатрос» бомб. Повреждено несколько зданий; нашу сестричку чуть было не убило, но сильно оглушило. Аэроплан летал почти за облаками на высоте 2 верст.

Чудная лунная ночь. К утру ожидаем большого наплыва раненых, так как ночью предстоит наша атака укрепленных немецких позиций.