Алла объяснила ему, куда надо ехать и, договорившись о времени и месте встречи, попрощалась.

От романтического настроя не осталось и следа. И отпрашиваться на работе всё же придётся – не ехать же за тёщиными вещами на банкет, который традиционно готовили диссертанты после своих защит.

Он вернулся за стол, и тут опять зазвонил телефон. «Алла не все сказала», – недовольно подумал Данилевский и нехотя вернулся к аппарату. Он уже не был рад, что согласился помочь.

– Алле, это ты? – защебетал в трубке тоненький голосок Ланы, и на душе тут же потеплело.

– Конечно, я, – улыбнулся Данилевский. – Как я рад твоему звоночку!

– Антон пошел в магазин, – сообщила она, – так что можем спокойно поговорить.

– Я скучаю.

– Я тоже очень-очень скучаю! – откликнулась Лана. – Сегодня на работе только о тебе и вспоминала!

«Как же, – подумалось Данилевскому, – скучаешь! Вот и ушла бы от своего жирного Лосева». Вслух же он сказал:

– Ланусь, у меня через полторы недели день рождения, во вторник…

– Помню-помню, подарок готовлю! – весело откликнулась Лана.

– Да Бог с ним, с подарком. Я хочу в этот день быть с тобой. Только с тобой, слышишь? Это будет для меня лучший подарок! Приезжай ко мне.

– Вторник, говоришь?.. – протянула Лана.

Ее голос несколько изменился, и эти изменения Данилевскому не понравились. Неужели она хочет отказаться? Почему?..

– Не знаю, получится ли у меня во вторник, – продолжала Лана. – Я думала, мы встретимся в выходные – Антон как раз в субботу идет в сауну, у них там корпоративный мальчишник.

Повисло молчание. «Да пропади он пропадом, этот Антон, – начал злиться Данилевский. – Какое мне дело, куда он идет и чем занимается?» Вслух же он мягко сказал:

– В субботу мы обязательно встретимся, договорились? Я тебе таких блюд наготовлю – пальчики оближешь!

– Ну хорошо, – кокетливо согласилась Лана, – я уверена, будет вкусно!

– Еще как вкусно, – шепнул Данилевский, намекая не только на еду, и Лана радостно засмеялась. – Итак, с субботой мы решили, но, может быть, еще и во вторник, а?

– Антоша… ой, прости!.. Данте! Я подумаю, хорошо? – попыталась она смягчить оговорку, но тут же быстро прошептала: – Все, Антон идет! Пока!

Короткие гудки.

Настроение на нуле.

Она обмолвилась. Назвала его чужим именем. Именем своего мужа – человека, которому с ним изменяет. С которым живет бок о бок и каждую ночь спит в одной постели.

«Господи, как же погано на душе!» – в сердцах подумал Данилевский. Из радиоприемника доносилась композиция «Дорога в ад».

На следующий день, отпросившись с работы, Данилевский заехал к Алле в институт за вещами для тещи. Ему пришлось дождаться перерыва, так как попал он во время самого разгара заседания. Бывшая жена выглядела радостной и возбужденной – очевидно, защита диссертанта шла хорошо, а может быть, в предвкушение грядущего банкета. Она передала Данилевскому полиэтиленовый пакет, туго набитый какими-то вещами, и протянула двухсотрублевую купюру.

– Дашь деньги врачу, – напутствовала Алла. – Ты же знаешь, они без денег делать ничего не будут, бросят человека помирать, не подойдут даже.

«Вообще-то – не знаю, не доводилось», – раздраженно подумал Данилевский.

– Может, ты преувеличиваешь?

– Да ты что, какое преувеличение! Об этом все вокруг говорят. Вчера дала сотню, но сегодня другая смена. Они меняются каждый день.

– И что, ты каждый день будешь деньги носить? – с сомнением спросил Данилевский.

– Ну, – засомневалась Алла, – по крайней мере на первых порах, пока она в реанимации. Знаешь, первые три дня самые опасные, нужен глаз да глаз.

Как же она уверенно говорит, как будто сама – медик. Данилевского коробило всякий раз, когда Алла безапелляционно рассуждала о вещах, о которых имела лишь поверхностное представление.