Результатом стала глобальная гонка ко дну: кто сможет снизить корпоративную ставку дальше и быстрее?». Она заключила: «Ни одна нация не выиграла эту гонку».

Последние противоречия между США и их европейскими партнерами были сняты на саммите G7 в июне 2021 года. Следующий этап, где США будут ждать официального подтверждения достигнутых договоренностей, саммит G20 в Риме 30–31 октября 2021 года. Следует ожидать, что Россия инициативу поддержит. Во-первых, ставка налога на прибыль компаний в РФ – 20 %, т. е. выше предлагаемого минимума. Во-вторых, для России не менее остро, чем для европейских стран стоит вопрос о том, чтобы американские цифровые компании платили налоги по месту деятельности, т. е. в бюджет Российской Федерации.

Окончательная доработка плана реформирования налогов в мире должна быть завершена до конца этого года. В переговорах по плану участвовало 139 стран и юрисдикций. Поддержали его, как сообщается в пресс-релизе ОЭСР, 130 стран и юрисдикций. К соглашению, не присоединились, в частности Ирландия и Венгрия. Для них минимальная величина налоговой ставки в 15 % является «чрезмерно высокой».

Некоторые эксперты полагают, что согласие США на минимальную ставку в 15 % является тактическим приемом, необходимым для того, чтобы сделать первый шаг. 15 % – лишь отправная точка, чтобы задобрить низконалоговые юрисдикции (Ирландия – 12,5 %, Швейцария – 14,9 %, Сингапур – около 17 %) на начальном этапе.

Так, доктор Джордж Дибб (Dr George Dibb), возглавляющий лондонский Центр экономической справедливости при Институте исследований государственной политики (Centre for Economic Justiceatthe IPPR), уверен, что США будут повышать пороговое значение ставки до 25 % [19]. Думаю, что желающих поддержать Вашингтон в дальнейшем повышении минимальной налоговой ставки будет очень немного.

Современный человек привык питаться текущей информацией, т. е. «новостями». У него атрофировалась память. А, между тем, обращение к прошлому человеку жизненно необходимо – для того, чтобы лучше понять сегодняшний день и представить день завтрашний. А если день завтрашний представляется мрачным и трагичным, то на основе уроков прошлого попытаться предотвратить это мрачное будущее.

Вот, например, год назад наше российское общество пребывало в состоянии большого возбуждения по поводу поправок к Конституции Российской Федерации. Сколько было острых дискуссий, эмоций и взаимных обвинений в это горячее время прошлого лета. У многих были ожидания, что жизнь после поправок, наконец, наладится. Меня, например, обвиняли в том, что я не проявляю никакого интереса к поправкам. И вот спустя год мы видим, что остатки Конституции (вместе с прошлогодними поправками) растоптаны. Яркий пример такого беззакония – разворачивающаяся на наших глазах вакханалия «добровольно-принудительной» вакцинации. Увы, я очень желал бы, чтобы мой прошлогодний скепсис не оправдался. Но это произошло даже раньше, чем я ожидал. Сегодня меня, честно говоря, больше удручает даже не уничтожение остатков законности, а наивность и слепота многих наших сограждан.

Увы, энтропийные процессы захватили и ту часть нашего общества, которую мы называем «православными христианами», «членами Церкви», «прихожанами». Я вынужден об этом говорить с болью. По той причине, что ко мне обращаются за разъяснениями по многим вопросам, находящимся на стыке церковной и светской жизни, простые христиане – прихожане. И говорят, что, увы, ни в проповедях, ни в личных беседах со священниками не получают ответа на свои вопросы. Не скрою, что ко мне обращаются и священники. В разговорах с ними обнаруживается, что они не всегда могут разобраться в сложнейших вопросах современной жизни. И в немалой степени потому, что вышестоящее церковное начальство не дает необходимых разъяснений. Большая часть всего того, что поступает сверху, касается вопросов текущей жизни: режима работы храмов в условиях так называемой «пандемии», вакцинации (тут также просматривается тенденция к давлению на священников и прихожан с тем, чтобы они «добровольно» прививались), денежных вопросов и т. п. На вопросы мировоззренческие времени у церковного начальства не остается. А, может быть, нет желания и смелости их затрагивать. Мне трудно об этом судить, ибо с архиереями я крайне редко общаюсь.