Слушая Сталина, я понял, что он высказывает мысли, возникшие у него не только что, а значительно раньше нашего разговора.

– Ну так как? Договорились?

– Договорились, товарищ Сталин, – ответил я, стараясь сохранить серьёзность, сдержать улыбку.

– Ну вот и хорошо! Сейчас мы попросим товарищей из ВВС и ГВФ, посоветуемся с ними и решим этот вопрос…» [47, с. 42—43].

После встречи со Сталиным А. Е. Голованова принял заместитель начальника Главного управления ВВС генерал И. И. Проскуров, который был уже в курсе всех дел. К удивлению Голованова, он искренне одобрил его записку, но сказал, что Голованову придётся довольно трудно с организацией такой части, на особую поддержку рассчитывать нечего – только на свою энергию.

Во время одного из довоенных докладов, Сталин обратился к Голованову и сказал:

– Вам, как и всякому военному, нужно твёрдо знать, для чего, для каких операций вы будете готовить кадры, поэтому я хочу кое-что вам сказать.

Он подошёл к карте. Я последовал за ним.

– Вот видите, сколько тут наших противников, – указывая на западную часть карты, сказал Сталин. – Но нужно знать, кто из них на сегодня опаснее и с кем нам в первую очередь придётся воевать. Обстановка такова, что ни Франция, ни Англия с нами сейчас воевать не будут.

С нами будет воевать Германия, и это нужно твёрдо помнить. Поэтому всю подготовку вам следует сосредоточить на изучении военно-промышленных объектов и крупных баз, расположенных в Германии, – это будут главные объекты для вас. Это основная задача, которая сейчас перед вами ставится.

Уверенный, спокойный тон Сталина как бы подчёркивал, что будет именно так, а не иначе. О договоре, заключённом с Германией, не было сказано ни слова.

– Всё ли вам ясно?

– Абсолютно всё, товарищ Сталин.

– Ну, желаю вам успеха. До свидания!

Ушёл я в приподнятом настроении. Этому были две причины. Первая та, что, видимо, завтра я получу приказ о формировании полка и смогу, наконец, улететь и приступить к выполнению намеченного плана боевой подготовки.

Вторая – более важная: за несколько посещений Кремля я увидел, какая огромная и интенсивная работа ведётся партией и правительством по перевооружению нашей армии под прямым и непосредственным руководством Сталина и с какой быстротой претворяются в жизнь все решения Кремля.

На другой день я получил приказ о формировании полка и присвоении мне воинского звания подполковника» [47, с. 51].

Через пять месяцев после начала создания АДД началась война. Среди лётчиков, бомбивших немецкие войска в первый день войны, был и А. Е. Голованов со своим полком. 30 июня 1941 года полк потерял 11 самолётов, но командира полка – лётчика Голованова – его высочайшее лётное мастерство и судьба нам сохранили.

Участвовал полк, а затем дивизия в боях под Ельней, Смоленском, Киевом, Москвой, бомбил немецкие части, доставлял в Ставку разведданные о расположении фронтов, местонахождении советских войск и войск противника.

А. Е. Голованову была передана в подчинение дивизия М. В. Водопьянова, который, будучи выдающимся лётчиком, не смог организовать требуемый уровень боевых действий дивизии, в частности, успешные, без больших потерь, налёты на Берлин.

В первые дни, недели и месяцы войны пилоты летали на пределе своих сил. Лётчики валились с ног. Спали прямо под плоскостями самолётов, пока техники подвешивали бомбы и заправляли горючим машины.

У лётчиков АДД никогда не было затишья в боевых действиях, так как они взлетали с бетонированных взлётно-посадочных полос в любое время суток и бомбили противника на всех фронтах. То есть они не имели перерывов в выполнении боевых заданий, как, например, лётчики фронтовой авиации по причине размокшей ВПП, времени суток, сложных метеоусловий, неведения боевых действий фронтом, в состав которого входили.