– Я все принесла, вы только подпишите. Пожалуйста, господин консул, ну пожалуйста!

– Все не так просто. – Он встал и закрыл окно. – Не так просто, как с упражнением, которое тебе велели переписать после уроков. Пошли, – сказал он, – теперь пошли! Я все тебе объясню на улице.

– Нет! – закричала Эллен и сжалась в комок в кресле. Щеки у нее вспыхнули. – Пожалуйста! Сапожник говорил, сапожник же говорил: «Кто отвечает за ветер и за акул, тот и за тебя отвечает!»

– Все так, – согласился консул. – Кто отвечает за ветер и за акул, тот отвечает и за тебя. Но это не я.

– Я вам нисколечко не верю, – прошептала Эллен. – И если вы сейчас не подпишете… – Она задрожала. Сапожник солгал. Сапожник говорил: консул, – а консул опять кивает на кого-то другого. А мама сидит дома и не в силах складывать чемоданы, потому что ей страшно. И это уже последняя ночь.

– Если вы сейчас не подпишете… – Эллен искала угрозу пострашнее. Зубы у нее стучали. – Тогда я лучше стану дельфином. Поплыву рядом с пароходом и буду играть вокруг Статуи Свободы, назло вам.

Она умолкла. Нетронутый лежал шоколад на курительном столике, нетронутые лежали разноцветные проспекты. «Мне холодно», – пробормотала Эллен. Губы ее были распахнуты. Она не шевелилась. Консул подошел к ней, и она оттолкнула его ногами. Он хотел ее схватить, но она молниеносно перескочила через кресло. Он побежал за ней. Она проскользнула под письменным столом, опрокинула два стула и обеими руками обхватила печку. При этом она по-прежнему угрожала, что превратится в дельфина. По ее лицу текли слезы.

Когда он ее наконец поймал, ему показалось, что она пышет жаром. Горячая и тяжелая, Эллен повисла у него на руках. Он завернул ее в одеяло и опять уложил в кресло.

– Карту, пожалуйста, отдайте карту!

Он пошел в приемную, поднял с пола карту, разгладил ее и отнес в комнату. Разложил ее на курительном столике.

– Все кружится! – сказала Эллен.

– Верно, – тревожно улыбнулся он. – Земля кружится. Ты что, не учила про это в школе? Земля круглая.

– Да, – вяло подтвердила Эллен, – Земля круглая. – Она потрогала карту.

– Теперь ты веришь, что я от тебя ничего не скрываю?

– Пожалуйста, – в последний раз попросила Эллен, – пожалуйста, подпишите визу! – Она подняла голову и оперлась на локти. – Там есть чернильный карандаш, он подойдет. Если вы подпишете, я никогда больше не буду брать без спросу яблоки. Я все, что могу, для вас сделаю! А правда, что на границе дают апельсины и портрет президента, это правда так и есть? А сколько спасательных шлюпок бывает на больших пароходах?

– Каждый сам себе спасательная шлюпка, – сказал консул. – Я кое-что придумал! – Он положил папку для рисования себе на колени. – Ты должна сама себе дать визу. Подпиши ее сама!

– Я сама? – испуганно переспросила Эллен.

– Только сама.

– А как это делается? – с сомнением спросила Эллен.

– Ты это можешь. В сущности, каждый человек – сам себе консул. И в самом ли деле огромен наш огромный мир – это зависит от каждого человека.

Эллен изумленно уставилась на него.

– Видишь ли, – сказал он, – все те, кому я выдал визу, – все эти люди будут разочарованы. Ветер нигде не ложится спать.

– Нигде? – недоверчиво повторила она.

– Кто сам себе не даст визы, – сказал консул, – тот может объехать весь мир и никогда не попадет, куда ему было надо. Кто сам себе не даст визы, тот навсегда остается взаперти. Только тот, кто сам себе даст визу, становится свободным.

– Я хочу сама себе дать визу, – Эллен попыталась выпрямиться, – по как это делается?

– Ты должна подписаться, – сказал он. – И эта подпись означает, что ты даешь себе обещание: ты не заплачешь, когда будешь прощаться с мамой, а совсем наоборот, ты будешь утешать бабушку, которой это будет очень нужно. Ты ни в коем случае не будешь больше таскать без спросу яблоки. И что бы ни случилось, ты всегда будешь верить, что рано или поздно вокруг будет синева! Что бы ни случилось.