Немало досталось и самому Абдаху от его предсказаний. И в большей степени все они сбывались, хотя и были лишены порой всякой связи и смысла.

Дело иногда доходило до того, что сам Абдах, идя в разрез со своей совестью, просто напивался и уходил в небытие на некоторое время.

Именно поэтому, он и не любил звездочета и старался хоть как-то ущипнуть или уменьшить влияние на окружающих.

Эмир соскочил с лошади и пошел прямо в воду. Подойдя ближе к берегу, лодка уткнулась в песок, и Абдах, поздоровавшись с сопровождающим жену султана эйфиром, предложил помощь и протянул руки.

Ему вручили небольшой сверток, развернув который эмир обнаружил совсем небольшой алмаз.

Он удивленно поднял брови и спросил у эйфира:

– Что это?

– Это подарок Юсуф-паши нашему маленькому султану, – улыбнулся тот, – а это, – указал он на рядом лежащую коробочку, – документы его происхождения.

– Хорошо, – ответил эмир, – я передам все султану, а что вы еще привезли?

В это время женщина подошла к борту и хотела сойти. Поэтому вопрос повис в воздухе.

Абдах аккуратно взял на руки младенца и передал рядом стоящему аскеру, его охраннику, а потом помог женщине сойти на берег.

Разговаривать с ней было запрещено, но все же эмир спросил:

– Вам ничего не нужно?

Та мотнула отрицательно головой и, взяв на руки малыша, пошла к повозке, украшенной различными ленточками, бусинками и другими безделушками женской принадлежности.

Эмир проводил ее взглядом, а затем вновь обратился к порученцу:

– Так, что же паша нам послал кроме этого? – и он указал на удаляющуюся женщину.

– Да, так, немного парчи, ситца, свинца, пороха, разной пряности и, конечно, золота, – ответил улыбающийся   эйфир.

– И много? – спросил эмир.

– Увидите сами, – кратко ответил тот, давая понять, что разговор исчерпан.

Абдах знал, что особые порученцы не отличались говорливостью, но любопытство было сильнее знаний, поэтому вновь спросил:

– А, что вы привезли самому султану?

– Огромную трубу, – ответил эйфир, – и несколько карт. Все это указано там, в грамоте, – и он показал на бумагу, свернутую в трубочку в шкатулке.

– Ну что ж, счастливо, – сказал эмир и пошел из воды.

Лодка вновь пошла к кораблю и вскоре была опять нагружена и отправлена к берегу.

Теперь над ней виднелись какие-то сундуки, тючные перевязи и прочие предметы подобных путешествий. Все это мигом сгрузилось и разошлось по каравану. Определить, где, что лежало – было просто невозможно.

Поэтому, эмир только распорядился о скорейшей перегрузке и соблюдении дисциплины.

Он вызвал начальника отряда сопровождения и приказал.

– Сазиф, ты пойдешь в стороне от меня, метрах в пятистах с третьей частью отряда. Одну часть возьму я и пойду впереди, а сзади – твой помощник. В случае чего, ты сразу стреляй безо всякого.

Тот, молча выслушав, кивнул головой, и хотел уже было уйти, когда вдруг эмир сказал:

– А почему я не вижу Эдгара, моего ставленника в твоем отряде?

– Он заболел, – с явной неохотой отозвался начальник охраны, – и не смог ехать даже в повозке.

– А, что с ним такое? – заинтересовался вдруг Абдах.

– То же, что и прежде, – ответил Сазиф   и, круто развернув коня, поскакал прочь.

Это обозначало лишь одно, что его бывший ученик и ставленник в среде охраны мертв.

«Кому-то неугодно видеть меня во главе Дивана, – подумал про себя эмир, – и, наверное, моя ссора с султаном тоже неспроста».

Уже четвертый человек пал неизвестно от чего в ближайшей охране султана. Кто-то хотел подобраться поближе к его ложе или вообще что-то изменить.

«Надо по приезду во всем разобраться, – подумал эмир, – и навести должный порядок в самих султанских хоромах. Что-то здесь не чисто».