В какой мере прочна была эта солидарность, показало ближайшее будущее. Уже самому Вильгельму пришлось столкнуться с феодальным недовольством среди ближайших своих сподвижников и с попыткой прямого восстания. Восставшие даже выставляли себя борцами за угнетенный англосаксонский народ. Народ, однако, им не поверил и не стал на их сторону, а помог Вильгельму подавить восстание. При ближайших преемниках Завоевателя, Вильгельме II Рыжем и Генрихе I, народу очень часто приходилось решать подобные вопросы, и во всех столкновениях феодалов с королевской властью он неизменно становился на сторону последней и помогал ей одолеть их общего врага. Союзницей королевской власти была и английская церковь, очень многим обязанная Вильгельму, который наделил ее огромными материальными средствами и особой юрисдикцией, до тех пор сливавшейся с юрисдикцией общегосударственных учреждений. И для нее королевская власть являлась естественной союзницей в виду агрессивных тенденций светских феодалов.

Таковы были политические и социальные особенности положения, созданного в Англии нормандским завоеванием. Как видим, этот чисто внешний факт глубоко отразился на внутреннем строе англосаксонского общества и направил его развитие по очень оригинальному пути. Здесь произошло чрезвычайно своеобразное сочетание, казалось бы, совершенно непримиримых моментов, в других обществах обыкновенно исключавших друг друга, здесь же взаимно себя поддерживавших и питавших. Широкая государственность и феодализм здесь составили органический синтез и не только не тащили государственную колесницу в противоположные стороны, но согласно и энергично влекли ее в гору по пути широкого развития политических форм, уже намеченному в англосаксонскую эпоху, но тогда же сильно заросшему сорными травами. Теперь путь этот был расчищен и расширен, и уже ничто не могло повернуть историю Англии на другую дорогу, заставить ее сойти в узкую феодальную колею. По крайней мере серьезных опасностей этого рода ей не предстояло.

Но опасности все же были. Мы имеем в виду смутное время, наступившее в Англии с воцарением короля Стефана и ознаменовавшееся кратковременным, но пышным расцветом феодальных тенденций среди английского баронства.

Это была эпоха междоусобной войны, вызванной борьбою за английскую корону между королем Стефаном и дочерью Генриха I Матильдой. Каждая из борющихся сторон старалась заручиться возможно большим числом союзников среди феодалов ценою земельных и денежных выдач из казны, совершенно истощивших ресурсы короны, а также всякого рода льгот и привилегий, превращавших английских феодалов в настоящих государей своих земель и отдававших массу в жертву их безграничному произволу. Это были тяжкие времена для английского народа. Современные летописцы не жалеют красок при изображении всех ужасов, которые ему приходилось терпеть от поднявших голову феодалов, и сравнивают Англию той поры с Иерусалимом, когда его держал в осаде Тит. Целых 19 лет тянулась смута, и если до тех пор народ, может быть, больше по инстинкту чувствовал свою солидарность с королевской властью, то теперь он тяжким опытом мог дойти до вполне ясного сознания, что только сильная центральная власть, опирающаяся на народные учреждения, может оградить его от тех бед, которые угрожают ему от предоставленных самим себе феодалов. Это должно было очень серьезно поднять нравственный престиж королевской власти, и едва ли будет преувеличением, если мы скажем, что, не будь смуты, Генриху II Плантагенету было бы значительно труднее проводить свои реформы, которые не только восстановили пошатнувшееся было здание организованной Вильгельмом Завоевателем английской государственности, но и значительно укрепили, углубили и расширили его фундамент.