дней), вооруженное восстание в Горловке, Новороссийске, в Туркестане, на Кавказе и пр., и наконец, всеобщая забастовка, на три дня совершенно парализовавшая весь транспорт, всю промышленность, весь административный аппарат, – все это проходило под лозунгом «Долой самодержавие!». Но под этим лозунгом разные люди и разные партии понимали разные вещи. Так, например, даже пресловутого лейтенанта Шмидта советская история называет «буржуазным демократом», что эквивалентно эмигрантскому термину «разлагатель».

Таким образом, в 1905 году в России была настоящая революция – массовая, народная и насильственная. Вину в этой революции не следует сваливать ни на чьи частнособственнические плечи: это было историческое явление, в котором желания и цели отдельных лиц так перекрещивались, что… получалось глупо, как глупо получается со всякой революцией в мире и истории. Революции 1917 года очень симпатизировал еврейский банкирский дом Якова Шиффа в САСШ, и после революции Яков Шифф и Павел Милюков обменялись восторженными телеграммами. Яков Шифф, как и всякий еврей того времени, был, конечно, настроен против самодержавия – однако его симпатии к русской революции были вызваны не столько русофобством, сколько германофильством. До сих пор остается неизвестным, действительно ли Якоб Шиф «финансировал» революцию 1917 года и если да, то кому он давал деньги. Но если он их и давал, то – в конечном или еще не конечном счете – для того, чтобы на тучной почве русской революции вырастить Адольфа Гитлера. Так что деньги если и были вложены, были вложены не совсем туда, куда следовало. Несколько умнее поступили другие евреи. В числе прочих факторов, способствовавших разгрому революции 1905 года, был заем в 800 миллионов рублей, который дом Ротшильда устроил для России. Еврейская революционная и шовинистическая пресса – есть ведь и еврейский шовинизм, как есть русский и другие, – предала дом Ротшильда анафеме, что не помешало ему существовать и до сих пор.

Революционное движение 1905 года было лоскутным, – как всякое революционное движение в мире и истории. Крестьянство воевало против помещиков. Пролетариат ставил во главу угла социально-экономические требования. И крестьянство и пролетариат действовали бесцельно, – ибо то же самое «самодержавие», которое они якобы пытались «свергать», делало все, что находилось в пределах данных историко-экономических условий, для того чтобы удовлетворить законные требования и крестьянства и пролетариата. Солдатская и матросская масса восставала против остзейской дисциплины. Интеллигенция – главным образом во имя собственной власти или, по крайней мере, участия во власти. Причем в 1905 году, как и в 1917-м, цели разных групп интеллигенции были абсолютно несовместимы – Милюков, с одной стороны, и Ленин – с другой. Однако разница между событиями 1905 года и «революцией» 1917-го была огромной. По самому глубинному своему существу революция 1905 года была все-таки революцией патриотической – при всем безобразии ее внешних форм. Россия до 1905 года задыхалась в тисках сословно-бюрократического строя – строя, который «самодержавие» медленно, осторожно и с необычайной в истории настойчивостью вело к ликвидации и без всякой революции. Не надо забывать: Россия того времени была единственной из культурных стран мира, в которой не существовало никакого народного представительства, в которой существовали предварительная цензура печати, паспортная система, чисто сословная администрация и неполноправная масса крестьянства. Социально-административный строй России был отсталым