Никто из присутствующих, похоже, не только Толстого не читал, но и в немецком языке разбирался слабо. Их лица выразили недоумение.

– Насколько я знаю, на детальную проработку военной кампании мирового масштаба требуется не один месяц. И ещё, мы ведь все деловые люди. Посчитайте и представьте в виде таблицы – сколько будет стоить каждый пункт вашего плана. В долларах и человеческих жизнях. Наших и неприятеля. Хватит с нас «Бурь в пустыне» и «Несокрушимых свобод». И ещё – чтобы следующее совещание не проводить в бункере под Скалистыми горами, – кто-нибудь гарантирует стопроцентное поражение абсолютно всех русских средств доставки? Я не помню, чтобы мне докладывали о полной готовности нашей системы ПРО.

Похоже, Ойяма переступил некую границу.

С серыми от ненависти губами (мисс «глава администрации» никогда их не красила, предпочитая «естественность») Кейтлин Мэйден заявила вибрирующим голосом:

– В этом нет никакой необходимости. Вместо этого «плана» я вам подготовлю справку о массовых нарушениях прав человека, бессудных расправах и казнях, происходящих сейчас в Москве и по всей России. Узурпатор, пользуясь случаем, под корень уничтожает всё, что является или может стать оппозицией. Людей, которых мы растили и готовили почти два десятилетия…

– Хорошо, представьте, – кивнул Ойяма.

– И вы немедленно должны сделать заявление о том, что США не в силах терпеть эту кровавую вакханалию. Либо немедленная отставка «президента», которого, возможно, вообще не существует, либо мы начинаем «гуманитарную интервенцию».

– Вы начинаете? – невинно спросил Ойяма. – Сколько дивизий моя администрация намерена выставить в «первой волне» ударной группировки, сколько во второй и так далее? С каких позиций и какими силами будут нанесены высокоточные и, если потребуется, ракетно-ядерные удары? Сколько времени и транспорта потребуется для переброски «оккупационной армии»? Куда и как будем эвакуировать население городов, входящих в списки русских ответных ударов?

Понимая, что пилюлю следует хоть сколько-нибудь подсластить, добавил:

– Я президент и верховный главнокомандующий. Не могу же я сотрясать воздух впустую. Скажите, генерал, – повернулся он к председателю Комитета начальников штабов, – может быть, хоть вы в состоянии ответить на заданные мною вопросы? Вы гарантируете, что ни одна боеголовка до капитуляции Москвы не упадёт на американскую территорию? И достаточно ли у вас мобильных войск, чтобы оккупировать все ключевые точки их территории, подавить возможные очаги сопротивления, взять под контроль атомные станции и ракетные базы? Да, я ещё забыл, – с чрезмерной, пожалуй, ядовитостью (но ведь и вправду – его уже достали) сказал президент, – совсем недавно я видел по телевизору, как русские поднимали свой Андреевский флаг на новых лодках, несущих по 16 ракет с десятью термоядерными зарядами каждая. Вы способны уничтожить их все и сразу? Вы знаете места их лёжек с точностью до ярда?

Генерал Паттерсон встал, чувствуя себя крайне глупо. На вопросы президента ответить было просто нечего. В том формате, как они были заданы. Он шёл на это совещание, будучи заранее настроен таким образом, что его тема совещания как бы и не касается. То есть речь будет идти о санкциях против России, вплоть до военных, но на самом деле это только дипломатия. То есть Ойяму обяжут (вот именно) предъявить русскому президенту ультиматум, и этот ультиматум будет составлен таким образом, что отклонить его русские не смогут, не произнеся нужных слов о возможном применении силы. Они, разумеется, понимают, что грозить Америке военной силой не позволено никому, как и то, что никаких реальных сил у них и не имеется. Что толку от их