Одна из таких драм разыгралась и в доме Вельц-Шарров. Молодая графиня в тот день сидела на пышном ковре, надёжно укрывающем пол от сквозняков, и бинтовала лапу любимому коту. Тот никак не ладил с забавным щенком, которого аристократке подарили совсем недавно. Застав очередную драку между животными, графиня прогнала собаку и принялась успокаивать испуганного любимца. Уже скоро должны были приехать на чай её подружки, а потом они собирались на каток – однако тех всё не было, и графиня Вельц-Шарр наслаждалась мягкостью войлока и игрой с питомцем, который вновь почувствовал себя хозяином положения и принялся ловить быстрыми лапками край её платья. Мать сидела в кресле неподалёку от дочери, читая роман.

Неожиданно внизу закричал мужской бас, и, прежде чем кто-либо успел сообразить, что происходит, в комнату ворвался граф Вельц-Шарр собственной персоной.

– Что, что ты наделала?! – кричал он на дочь, выпучив глаза.

На его лице застыла гримаса отчаяния.

– Не ори на меня, – возмутилась молодая графиня, поднимаясь.

– Вот, вот, читай! – Вместо извинений глава семейства сунул ей в руки бумагу с императорским гербом. – Через семь дней покинуть столицу! На семь лет! С лишением всех полномочий!

Тут же вырвав из рук ничего не понимающей дочери указ, он сунул его жене.

– И ты тоже! Это ты её подзуживала! Допрыгались! О Бездна, что же мне делать?.. – простонал граф, заламывая руки.

– Какие глупости! – нетерпеливо дёрнула плечом молодая графиня. – Князь Мешерие не допустит, чтобы тёмное пятно упало даже на дальнюю ветвь его рода.

– Дура! – рявкнул, вновь разъяряясь, граф. – Ты хоть знаешь, каков на самом деле князь? Только не надо рассказывать мне про праздники, когда он дарил тебе пару милых вещиц и целовал ручку. Это такая акула, которая скорее проглотит собственный выводок, чем спасёт его. Князь Мешерие не будет портить из-за нас отношения с императором. Он согласится с его решением, а потом, когда на кону будут уже его интересы, поставит себе это в заслугу.

– Мы пропали… – Старшая графиня, дочитав бумагу, ударилась в слёзы. – Это всё проделки эльфийской ведьмы! Чтоб она сдохла, подлая! А как же мой сыночек? Ведь ему только-только в военное училище поступать! А как же наша младшенькая? Кто из столичных гувернанток согласится поехать с нами? Нет-нет-нет, этого не может быть… Оставить здесь всё?! За неделю?! Наш император… такие благородные семьи?! – Придавленная горем, дворянка в ужасе зарыдала.

Книга соскользнула с её колен и упала на пол, к ней тут же подскочил кот, принявшийся теребить страницы. Ошеломлённая отцовским гневом и внезапным упадком духа матери, дочь тоже сдалась. Её сердце, привыкшее к скоротечным горестям и лёгким победам, только-только начало смутно подозревать, что случилось нечто непоправимое. Розовые губы задрожали, она моргнула, будто смахивая слёзы, и взгляд её остановился на грызущем обложку питомце. Точно зачарованная, молодая графиня зачем-то подошла и подняла книгу.

– Значит, на следующей неделе я не смогу практиковаться в акварелях? – произнесла она растерянно, оглядываясь на родителей.

– Ты теперь никуда не поедешь в ближайшие семь лет! Будешь сидеть в глуши, рисовать акварелями воняющий плесенью пруд! И кавалерами твоими будут какие-нибудь задрипанные сыновья местных чиновников, которые только и знают, как козу в задницу целовать! – По мере того, как граф орал, выплёскивая злобу, дочь краснела – сперва до ушей, до шеи, а затем и до плеч. – Я сам был свидетелем того, как ты зубоскалила во всеуслышание над этой белобрысой ведьмой! Вот теперь получай!