А Генка взял ее за рукав.

– Мама, ням-ням!

– Идите, там сами найдете чего-нибудь, я пока вашего «поросеночка» почищу.

В доме друзья заглянули в холодильник. Генка поставил на стол две эмалированные кружки, налил в них холодного молока. Эрудит отрезал от буханки два толстых ломтя черного хлеба.

х х х

Дыба долго сидел на скамейке без движения, как истукан; казалось, ждал чуда: вот сейчас повернет голову и увидит на травке сложенные вдвое купюры. Но не было ни чуда, ни Эрудита. Он встал, еще раз осмотрел двор, прошелся вокруг хаты, заглянул в окна: ничего не видно, кроме своего серого уставшего лица. Осмотревшись по сторонам, взглянул на часы: было около пяти, а казалось, как будто рассвет наступил уже давным-давно. Он присел под окном и стал размышлять. «Наверное надо идти на остановку. Можно еще подождать, но если Эрудит так и не появится, то только зря потеряю время, могу опоздать на автобус, – значит, пропадет билет на поезд. Тогда будет еще хуже». Он допускал, что до Семикаракорска добраться без денег можно, главное, надо сесть в автобус, а потом с ним никто не справится. На автовокзале, в крайнем случае, придется продать часы.

Хутор просыпался. По синему небу тянулись редкие облачка, и каждое из них пыталось хоть одним краешком коснуться солнца; его лучи пригревали, но в воздухе еще оставалась ночная свежесть. Хутор уже не был такой, как ночью: дома словно передвинулись, а кроны деревьев поредели. По дороге ехала упряжка – лошадь мотала головой и помахивала хвостом, отгоняя слепней и мух. Телега подпрыгивала; свесив поперек нее ноги и держа в одной руке свисающие вожжи, в ней трясся небритый мужик. Его опущенная голова беспрерывно кивала, как будто он все время с чем-то соглашался. В переулке громко переговаривались две женщины.

– Зинк, твоя во сколько пришла?

– Я не слышала. Вчера ухандокалась на работе, сама спала без задних ног.

– А моя гулена только под утро заявилась. Дрыхнет. Теперь палкой не добудишься. Хорошо, отец не видал, он бы ей всыпал. Говорит, на речке была. Взяли моду по ночам купаться.

– Дело молодое.

– Молодое-то, молодое, но они ведь не одни купаются, а с парнями. Сама знаешь, до чего такие игрушки доводят.

– Я как-то и не подумала, вроде моя еще маленькая.

– Ага, маленькая, ты скажешь тоже. Маленькие по ночам спят, а этих – как вечер, дома на веревке не удержишь.

Небритый на телеге продолжал одобрительно кивать голо– вой: согласен, согласен.

Дыба все думал: ехать или еще подождать? Времени для размышлений больше нет. Если сейчас же не идти на остановку, будет поздно. Да, нужно срочно выбираться из хутора.

На трассу он подоспел точно к подъехавшему автобусу. Первым проник в салон и сел на свободное место. Когда вошли еще несколько человек, водитель объявил:

– Передавайте деньги на билеты. – Пассажиры полезли в карманы за мелочью. Пересчитав монеты и людей, водитель возмутился: – Кто-то не передал. – И, обратившись к Дыбе, спросил: – Молодой человек, вы не передали деньги?

Дыба оскалился.

– Хватит разборки устраивать, поехали!

– Пока не передадите деньги, я с места не тронусь! – заявил водитель.

– Сколько можно стоять? Поехали! – послышался сзади недовольный мужской голос.

– Это, наверное, какой-то убогий, откуда у него деньги? – съехидничала женщина с золотыми сережками, даже не взглянув на Дыбу.

– Ничего себе убогий, ты погляди, какая дылда. Убогие в рванье ходят, а у этого и рубашка, и штаны новые. Привыкли за чужой счет жить, – возмутился кто-то еще.

В глазах Дыбы сверкнула злоба. Он наклонился к водителю и пригрозил жестким голосом:

– Поехали, я сказал, а то уши обрежу!