– Пустяки, – сказал Руссо. – Без призов мы не останемся. Кого бы капитан ни выбрал, я берусь за пару недель натаскать любого до уровня перманентного победителя. Этот парень не чувствует природы шахмат. Прискорбно, понижает самооценку, не спорю, но похоже, это не эхайнская игра…

– Будем надеяться, – сказал командор. – Что он этого не знает. Что ему не надоест проигрывать. Что он не предложит сыграть в другую игру.

– В маджиквест я у него тоже выиграю, – пообещал Оберт.

– Хочется верить, что ваша самоуверенность, Дирк, имеет под собой основания, – проворчал командор. – А сейчас не томите нас, разделите с друзьями радость победы. Где ваш трофей?

– Вот он, – сказал Оберт, извлекая заветный кристаллик в эбонитовой оправе. – Ничего из ряда вон выходящего. Как было сообщено – стандартная нарезка земных и, подозреваю, титанийских информационных каналов.

– Отчего бы им не перехватить пару концертов Озмы, – проворчал кто-то. Оберт отметил: из ветеранов.

Несколько молодых людей потянулись к выходу.

– Или какой-нибудь веселенький сериал, – сказал Тони Дюваль, который остался. – Последний сезон «Охваченных пламенем».

– Я пробовал заранее обговаривать условия выигрыша, – сказал Оберт. – Ктелларн в самой резкой форме отказался даже обсуждать эту тему. Нам не дано понять логику его поведения. Так что пока все остается лотереей.

– И вы с вашей компанией уже до дыр промозолили этот последний сезон, – сказал Юбер Дюваль сыну.

– То был предпоследний. За полгода должны были уже запустить новый.

– Ожидание усиливает желание, – сказал Дюваль-старший. – Вообрази свою радость, когда через неделю-другую ты вдруг увидишь знакомые идиотские рожи…

– Я не люблю ждать, – возразил Тони. – И рожи не идиотские. Просто веселые. Не то что у некоторых.

– …и мы все принуждены будем наблюдать за обезьяньими ужимками толпы имбецилов.

– Это лучше, чем обрывки новостей из потустороннего мира! – огрызнулся юнец.

– Ну, будет вам, – возвысил голос командор. Впрочем, всего на полтона. – Начинайте же, Дирк, не то мы тут все перецапаемся от нетерпения.

От слуха Оберта не укрылись иронические смешки. Но тут уж ничего нельзя было поделать… Он вставил кристаллик в гнездо медиацентра, приложил палец к сенсорной панели и отошел в сторону, чтобы никому не мешать смотреть.

На экране запрыгала плоская размытая картинка. Цвета были искажены, временами пробегала рябь, фоновый голос то затихал до едва различимого бормотания, то срывался в натужный хрип. На нарезку походило мало, не было это и стандартной новостной лентой, со сбивчивым монотонным комментарием из-за кадра, с необъяснимыми прыжками от темы к теме и еще менее понятными возвратами к уже показанному, где сюжеты были спрессованы до того предела, за которым теряется всякий смысл. Скорее это выглядело как ухваченный целиком информационный кластер, обстоятельный, неспешный, озвученный хорошо поставленными голосами с правильной речью и снабженный развернутым видеорядом.

– …Двухсотый юбилейный симпозиум Пиренейского отделения Академии Человека вопреки ожиданиям не ознаменовался эпохальными прорывами в профильных научных дисциплинах, а оказался практически целиком посвящен вполне традиционной проблематике – семье, спорадическим брачным союзам и аналогичным социальным институтам во всем их многообразии. Научный сотрудник Каталонского Центра гуманитарной репродукции доктор Абель Казанова…

Оберт, не удержавшись, хихикнул. Те, кто был рядом, посмотрели на него с неудовольствием, а молодежь – с искренним недоумением.

– Очень симпатичный, – сказала вполголоса сидевшая рядом Ольга Шнайдер, серьезная и несколько педантичная особа неполных восемнадцати лет от роду. – В прекрасном костюме. Галстук удачно подобран. Что вы нашли забавного?