Лиэ-Нэсс уже лежала навзничь на самом его краю. Ее голова бессильно свешивалась вниз, откинутая в сторону рука казалась невесомой на фоне черного сукна. Изо рта по щеке пролегла темная струйка, и Дар-Теен даже увидел, как срываются одна за другой капли и падают в утоптанный снег.

Он закрыл глаза. Потом вновь посмотрел на Лиэ-Нэсс: к ней уже торопились дружинники, с опаской, держа наизготовку самострелы…

«Смотри. И помни. Помни…»

На Дар-Теена никто не обращал внимания. И он, пошатываясь, побрел домой.

Последующие дни Дар-Теен провел в замечательной компании кувшинов с брагой. По мере их опустошения он посылал соседского мальчишку за очередной порцией, щедро задабривая мальца золотишком – смешно сказать, он пытался подкопить им с Лиэ-Нэсс на побег, чтобы было на что жить в первое время. Теперь же… Все это оказалось ненужным, и даже противно до тошноты было смотреть на золотые кружочки, которыми он так дорожил. Еще тогда – да, именно тогда, когда она просила, нужно было все бросить, взять ее за руку и уйти. Вместе. Куда-нибудь на юг – ведь даже на границах Диких земель живут ийлуры, да и элеаны временами считались хорошими соседями… И Дар-Теен равнодушно отдавал золото шустрому ийлуру, посылая его за крепкой бражкой в «Черного борова».

Он пил, проклиная себя. Свою жизнь. Свою слабость. Страх оказаться не чьим-то дружинником на жалованье, а просто хозяином собственной жизни.

И, пока сменялись кувшины, Дар-Теену казалось, что Лиэ-Нэсс где-то рядом, и что стоит обернуться – и она будет лежать на кровати под боком, свернувшись калачиком. Он начинал отчаянно вертеть головой, но ийлура исчезала, заливисто хохоча.

А потом настал тот торжественный момент, когда Дар-Теен твердо решил последовать за своей возлюбленной. И начал сооружать добротную ременную петлю, одновременно прикидывая, как он потребует у темной богини душу Лиэ-Нэсс.

– Ну, и чем это ты тут занимаешься?

Он пошатнулся и едва не упал с табурета; спасла, как ни странно, петля – уцепился за нее и удержал равновесие.

В дверях, уперев руки в крепкие бока, стояла ийлура, живущая по соседству. А из-за ее широкой юбки выглядывала смешливая мордашка того самого мальчишки, который верой и правдой служил Дар-Теену посыльным все эти дни.

– Слазь оттуда, – соседка бесцеремонно прошла в дом и тщательно прикрыла за собой дверь. Тут же прикрикнула на отпрыска: – а, и ты уже здесь? Пошел, пошел домой, живо!

Дар-Теен упрямо покачал головой.

– Уйди, женщина. Не мешай.

– Фэнтар не простит тебе этого, – она кивнула на привязанный к потолочной балке ремень, – или не ходил в Храм?

– Фэнтар… – монолог Дар-Теена вдруг прервался самой что ни на есть вульгарной икотой, – он… Никого не прощает!

– Да что ты говоришь? – протянула ийлура, приближаясь.

Дальше произошло то, чего Дар-Теен никак не ожидал от домовитой соседки. Нет, конечно, женщины ийлуров не уступали мужчинам в искусстве владения оружием; но соседка (как бишь ее зовут-то?) была похожа на смирную курицу-наседку, и Дар-Теену ни на миг не закралось подозрения, что…

Резким ударом под ребра она заставила его согнуться. А следующий, подлый удар под коленки явился причиной падения на пол, причем болезненного.

– Лежи и не дрыгайся, а то добавлю, – спокойно сказала ийлура, исчезая из поля зрения.

– Ты… ты-ы… – только и просипел Дар-Теен. Любопытно, но в голове его уже не осталось ни одной мысли – ни о царстве Шейниры, ни о Лиэ-Нэсс.

– Что? Сам виноват, соседушка. А я-то нашла у своего золото, думаю – откуда? Пришлось за уши отодрать, сознаваться не хотел, видите ли.

Она вдруг склонилась к нему и тихо сказала: