Николай Лунин поморщился.

– Атлантида это ерунда, товарищ Сталин. Хуже, что многие уверились будто Агасфер – один из псевдонимов Вождя. Троцкий этим пользовался, его люди, тот же «товарищ Иванов», выдавали себя черт знает за кого!

– Не черт! – бывший Генсек наставительно поднял вверх указательный палец. – А один вполне конкретный политический авантюрист, маймуно виришвили.[3] Теперь этот вопрос закрыт. Навсегда!

Широкая короткая ладонь ударила по столешнице.

– Агасфер умер, – твердо и жестко проговорил Ким Петрович. – Его больше нет. И не будет. Никогда! Вы поняли, товарищи?

Леонид сглотнул. Почудилось, будто в дальнем углу промелькнула знакомая Тень.

– Умер, – повторил он, – Агасфер умер.

– Агасфер умер, – эхом отозвался бритоголовый.

– И вы больше никогда, ни при каких обстоятельствах, ни будете о нем упоминть, – заключил товарищ Каменев. – Это понятно?

Бывший чекист вновь вспомнил Черную Тень. Товарищ Троцкий умер, это правда, но…

– А что мне делать, если ко мне опять явится этот… товарищ Иванов. Который с ударением на первый слог?

– Можете его пристрелить, – хмыкнул Ким Петрович. – Я вас прикрою.

– Това-а-арищ Ким! – Каменев укоризненно покачал головой. – Ну что вы советуете Леониду Семеновичу? Нельзя же так шутить! Убивать никого не нужно, но вот слушать этого авантюриста и вправду не следует.

– У меня личная просьба, – Николай Лунин шагнул вперед, улыбнулся костлявым лицом. – Задержите этого типа – и сдайте в ОГПУ. Надеюсь на ваш опыт, товарищ Москвин!

Бывший чекист прикинул, как на такое следует отвечать, но его опередил бритый:

– Так точно, товарищ Лунин. Постараюсь!

Леонид только и смог, что моргнуть. Это кто же из них Москвин-то?

Часом позже, запершись в своем кабинете-келье и заварив крепкого чаю, Леонид по минутам вспомнил этот странный разговор, даже набросал на листке бумаги рисунок каменевского кабинета. Сталин возле окна, Лунин-младший – на стуле, ближе к столу, за столом – сам Лев Борисович… Думал, крутил рисунок в руках, дымил «Марсом». Все было не так, все казалось неправильным. Сталин и Ким Петрович – снова друзья-товарищи? Когда только помириться успели? И на чем, на трупе Троцкого? И что это за бритый самозванец? Николай Лунин обращался к нему, к Москвину![4] А сам Лунин-младший хорош, в принципиальность играет, фракции громит, а в кармане трубку-пароль носит!

Про Агасфера бывший старший оперуполномоченный решил пока не думать. Начальство сказало «умер» – значит, умер, примем как данность, подошьем в делу, а на полях поставим маленький-маленький вопросительный знак.

Листок с рисунком Леонид сжег в пепельнице. Спрятал пачку «Марса» в карман, достал из ящика стола кисет с табаком, раскурил трубку.

«Ой, начальничек, начальничек, отпусти на волю!»

Командировка в Париж была намечена на начало февраля. Оставалось решить самый простой вопрос:

Стоит ли возвращаться?

Ларек оказался самым обычным, деревянным, в зеленой краске. На крыше снег, под крышей – сосульки. Слева над окошком номер на крашенной жести: «22/5». Все, как на схеме, не ошибешься. Сбоку – бумажка с кривыми буквами «Сахарина нет!», рядом с нею еще одна, типографская, с рекламой Моссельпрома. На окошке – ставень, прикрыт неплотно, щель видна.

Зотова оглянулась. Центральный рынок работал, но народу мало, и ларьки открыты хорошо если через один. Удивляться нечему: патрули на улицах, пригородные поезда отменены, перекрыт весь центр. Не каждый день Льва Революции хоронят!

Ольга, легко тряхнув портфелем, еще раз вспомнила, чему ее наставляли. Ох, уже эти нэпманы-совбуры! Ох, буржуины!.. Подошла ближе, легко ударила костяшками пальцев в дерево ставня.