Особняк Ошеровских на Сенной улице

В 1919 году большевики взяли верх и установили «революционный порядок». Человека могли растерзать на улице просто за то, что у него очки и шляпа, так произошло с отцом друга бабушки профессора Гутникова. Бизнес «Земледельческих орудий Ошеровского и сыновей», выстроенный с нуля многолетним упорным трудом и изобретательностью, уничтожили в один день. Особняк на Сенной реквизировали. Устроили там ревтрибунал. В украшенном розами дворике расстреливали людей. По счастью, в доходных домах, принадлежавших Ошеровским, имелись свободные квартиры. Туда и переселилась Ида с сестрами – на улицу Сенную, 102, в квартиру, где я родился 30 лет спустя. Но всю собственность у них отобрали. Абрам не смог этого пережить. Всё нажитое непосильным трудом и недюжинной предприимчивостью забрали вмиг, да ещё и обвинили в эксплуататорстве. В 1919 году он умер от разрыва сердца.

Ида, все её сестры и мать остались в Ростове. Сохранили кое-что из семейных ювелирных украшений, позже постепенно их продавали, обменивали на продукты. Ведро со столовым серебром спрятали в дровяном сарае. Оттуда его украла кухарка. и всё же тяжкие голодные времена пережили.

…Прочитав это, мой друг и однокурсник Лёва Цирульников задал резонный вопрос: почему Ошеровские не уехали в эмиграцию? Одна из причин в том, что за границей не было у них денег, не озаботились в благополучные времена вывести средства в заграничный банк. Увы, большинство состоятельных людей России проявили тогда недальновидность. Эмигрировавшие тяжким трудом – продавцы, таксисты – добывали себе пропитание в Европе. Интересно, что, памятуя об ошибках того поколения, российские предприниматели ельцинско-путинской поры выводили средства за рубеж при каждой возможности, отток капитала из РФ составил сотни миллиардов. Впрочем, и в нашей семье нашёлся дальновидный и ловкий человек. Бабушкин брат Миша выехал тогда вместе с семьёй во Францию и умудрился перехватить и перепродать партию товаров, закупленную там фирмой «Ошеровский и сыновья». Оставшиеся в Ростове сёстры сердились, обвиняли Мишу в ловкачестве – полагаю, от зависти. Однако отсутствие зарубежных активов было не главной причиной неэмиграции. Важнее оказались социалистические идеалы, внедрившиеся в головы и сердца купеческих детей, особенно еврейских. Бабушка вспоминала, что, желая утешить отца, потерявшего потом заработанную собственность, они с сёстрами говорили ему: «Папа, не переживай. Будем жить, работать, как все простые люди. Не надо нам никакого богатства». Папе не помогло, но дочери и вправду трудились всю жизнь, благо большинство из них, с помощью средств отца, получили уже медицинское образование.

А жизнь семьи Ошеровских после смерти главы в 1919 году продолжалась. Ида начала работать в клинике глазных болезней при медицинском факультете Варшавского университета, который в 1915 году переехал (эвакуировался) в Ростов, да так тут и остался. Вышла замуж за молодого врача-венеролога Александра Иосифовича Домбровского.

В Харьковском мединституте. Ида сидит слева. 1924 г.

Вырастила двоих детей: Иосифа (Жозика), 1924 года рождения, и Елену (Лялю, мою маму), 1926-го. Она всегда была сосредоточена на семье. Детей любила безумно, особенно Жозика. Мужу была предана. Александр Иосифович имел обыкновение, придя с работы, поспать часок днём, т.к. вечером допоздна сидел за письменным столом. и если кто-то смел шуметь рядом с кабинетом спящего деда, бабушка бросалась на него как мегера с энергичным: «Тсс… Молчать!» Проявлений нежности между дедом и бабушкой не замечал. Однажды она, рассказывая мне о романтическом увлечении в двадцатые годы коллегой-офтальмологом, процитировала «Евгения Онегина»: «Но я другому отдана и буду век ему верна». На моей детской памяти перешла спать в отдельную от деда комнату.