– Ну вот, и тут облом! – огорчён Нищенко.

К вечеру корабли один за другим становятся к стенке американской военно-морской базы. Над пирсом светится яркая неоновая надпись: Coco-Solo – так называется база. Рядом у причала стоят американские подводные лодки, моряки с которых приветливо машут руками, беретами, кричат:

– Рашен гуд! Сталинград – о-кей!

– Знают, черти, про Сталинград! – с улыбкой ворчит Стребыкин.

Позже вместе с Чаговцом, Жигаловым, Нуждиным и Колукановым он оказывается в местном баре.

– Файв бир, плиз! – обращается к гарсону Нуждин.

– И ещё раков, раков попроси! – напоминает Колуканов.

– Здесь раков нет – только креветки, – поясняет Юрий.

– Креветки?

– Ну да, считай – те же раки, только морские.

– Тоже годятся!

И тут же ребята оказываются в кольце американских моряков.

– О, рашен бразерз! Фром Москоу?

– Ноу Москоу! Ай эм фром Харьков! – демонстрирует Чаговец выучку от Нуждина.

Стребыкин смотрит на него с изумлением:

– Ну, ты даёшь! Когда успел так навостриться? А на занятиях шлангом прикидывался…

– Учись, сынок! – смеётся Чаговец. – Ай ноу инглиш вэл нау!

– Вэл, вэри вэл! – кивает один из чернокожих американцев и, чокаясь кружкой пива, дружески обнимает его.

– А давай споём! – предлагает Чаговцу Колуканов.

И они в два голоса – тенором и баритоном – затягивают:

Сначала в баре устанавливается тишина, но постепенно ритм песни увлекает слушателей, они стучат кружками в такт, а потом начинают и подпевать. Из бара моряки выходят в обнимку, обмениваясь то песнями, то сигаретами. И звёзды над пальмами, и яркие огни города светят совсем мирно.

– А где-то у нас – война, – с тоской говорит Сергей Чаговец, когда они стоят уже на палубе своей С-54.

– Неужели кто-то из этих парней выпустил торпеду по нашей Л-16? – в тон ему произносит Анатолий Стребыкин. – Но ведь кто-то же стрелял! И ребята наши – там, в океане, навсегда…

Карибское море – Саргассово море – Атлантический океан; декабрь 1942 года

С кормы подводной лодки видно, как по мере удаления от берега уходят вдаль пальмы Колона.

– Интересно, – обращается вахтенный комендор Петр Иванов к штурману Константину Тихонову, – почему город называется Колон, а военная база при нём – Коко-Соло?

– Ну, разница в названиях понятна – что-то вроде конспирации. А город назван в честь Христофора Колумба – так его имя звучало в ушах местных жителей.

В центральном посту Анатолий Стребыкин принимает от Сергея Чаговца трюмное хозяйство и вахтенный журнал, а по переговорной трубе ему поступают доклады:

– В пятом отсеке вторая смена на вахту заступила. Доложил краснофлотец Колуканов.

– Докладывает краснофлотец Горбенко: в шестом отсеке вторая смена на вахту заступила.

– В четвёртом отсеке вторая смена на вахту заступила…

– На посту всплытия и погружения мичман Лосев на вахту заступил!

– Товарищ старший политрук! – докладывает Стребыкин вахтенному офицеру Шаповалову. – На корабле вторая боевая смена на вахту заступила!

– Ну вот, и распечатали вторую половину пути! – удовлетворённо замечает тот, делая запись в вахтенном журнале.

В этот момент в центральный пост входит командир группы движения Донат Негашев и, обращаясь к Стребыкину, приказывает:

– Запросите по отсекам наличие воды в дифферентовочных и торпедозаместительных цистернах!

– Есть!

Пока команда выполняется, Анатолий слышит рассказ замполита:

– … Между прочим, в первую мировую наши союзнички тоже отличились: пропустили через Гибралтар немецкие крейсера «Бреслау» и «Гёбен», которые стали полной неожиданностью для русского Черноморского флота.