– Прикрой! – приказала Маришка, Вовчик не стал рассуждать и дал ей то, что она хотела, две секунды времени. Он почувствовал жгучую боль в бедре, нить оплела ногу, ведун отсек нить, вязальщик не успел дернуть за нее, но яд разъедал защиту слишком быстро. Вовчик очень надеялся, что Маришка знает, что делает.

Девушка кинулась к рюкзаку, сделала кувырок, избегая очередной нити, и выхватила пистолет. Первый выстрел оторвал вязальщику лапу, тот тонко, почти в ультразвуке, завизжал от боли и ярости. Второй выстрел снес ему пол головы, для верности, девушка всадила в паука еще пол обоймы.

Она подошла к подрагивающему лапами вязальщику, тот зачем-то пытался натянуть на себя маскировку. Уцелевшая половина лица меняла выражения, гнев, улыбка, стеснение, укор. С другой стороны бешено метались изувеченные жвалы. Ведунья методично всадила оставшиеся в обойме патроны в головогрудь паука. Посмотрела на Вовчика, тот сидел на лавке и поливал ногу самогоном, спирт нейтрализовал яд и через минуту почерневшая паутина отвалилась.

– Как ты? – спросила девушка.

Вовчик промолчал, пододвинул два стакана и налил в них самогон. Они выпили, для деревенской отравы, напиток оказался не совсем плохим, видимо Михайло гнал его исключительно для себя.

– Надо прибраться! – сказал ведун, осматривая двор.

Маришка согласно кивнула и сосредоточилась. Песня Мокоши, заклятье не слишком энергоемкое, но требующее концентрации, выжгло всю паутину. Вовчик кряхтя поднялся, трупами вязальщиков предстояло заняться ему. Хромая, нить все же успела его достать до живого тела, он соорудил гравитационную аномалию и свалил тела в бортовой уазик, стоящий возле колодца.

            Глава четвертая.

В уазике было тесно втроем. Маришка сидела на коленях у Владимира и билась головой об потолок, каждый раз, когда машину подкидывало на ухабах. Наконец они подъехали к пруду.

– Вот он. – сказал Михайло, пыхтя выбираясь из кабины – Сюда лет двадцать назад спихнули полвагона удобрений, так что к пруду никто не подходит, место глухое.

Пруд действительно представлял собой мрачное зрелище, вокруг него на полсотни шагов не росло ничего, даже бурьян не выдерживал соседства с насыщенной химией водой. Впрочем, воды в пруду было не много, скорее это было похоже на вонючую черную жижу. От зараженного водоема отвратно несло прокисшими щами.

Пока Вова концентрировался, чтобы левитировать трупы вязальщиков, Маришка решила поговорить с Михайлом:

– Слушай внимательно. – мужчина уже не удивлялся и не возмущался тем, что подростки указывают ему, что делать, сейчас его заботило только одно, быстрее избавиться от них и забыть обо всем – Ты думал, как расплатиться с нами…

– Откуда ты узнала? – удивился было толстяк, а потом махнул рукой и замолчал.

– Вот твой шанс снять с души долг. – продолжила девушка – Значит, ты нас не видел никогда, в дом мы к тебе не приходили. Даже на исповеди или спьяну ты никому никогда не разболтаешь! Уяснил?

– Да… – Михайло слегка сомневался в крепости обещания, особенно в нетрезвом виде, но предпочел согласится – А?

– Не бойся, две недели поститесь, потом у вас все получится. – успокоила мужчину Маришка, подумала и добавила – Передай это жене.

Она сунула Михайло какую-то веточку, с привязанной розовой ленточкой. Тот повертел ее в руках, хмыкнул и спрятал в карман. Он не знал, что это мощнейший оберег, а вот Вера тщательно берегла подарок и наказала детям передавать из поколения в поколение. Никогда больше в их семье женщины не знали бесплодия, проблем по-женски и патологий у детей.

Владимир не сдюжил отправить трупы сразу в пруд и сначала плавно спустил их на землю рядом с уазиком. Брезентом он их накрыл еще до того, как выпустил из дома хозяев и Михайло не знал, что под ним.