Мысленно навсегда простившись с матерью и прежней жизнью, Вета вышла из подъезда родного дома. Уже давно перевалило за полдень, но солнце палило беспощадно. Узкий ремень сумки впивался в плечо. Крупный гравий, залетавший под подошвы кроссовок, легко, словно орехи в масло, вдавливался в размякший асфальт. Идти было тяжело. Пот тонким ручейком струился меж лопаток, бисером выступал на лбу. Но Вета упрямо шла. Мимо любопытных старух на лавках возле домов, жадно пожирающих глазами любого, кто проходил по улице, мимо своей старой школы, мимо парочки алкашей, притулившихся в тени огромной липы. Шла, шла, глядя прямо перед собой и не видя ничего, кроме искаженного злобой лица матери.

Наконец она остановилась возле бетонного забора. Перекинула на другую сторону сумку, а потом и сама пролезла в узкий лаз между плитами.

Еще несколько дней назад Вета приходила сюда, чтобы ненадолго забыться, спрятаться от обыденности. Но сейчас ей казалось, что пролетели годы, даже десятки лет. С тех пор она потеряла всех, кто у нее был, но от кого она так стремилась убежать. Исчезла зыбкая стабильность мира, больше не осталось в ее жизни матери, которая ее ненавидела, и сестры, о которой Вета преданно заботилась.

За серым бетонным забором она словно попала в другое измерение. Тут царило умиротворение и безлюдная тишина. Оголтело стрекотали кузнечики, неподвижно склонились сиреневые метелки кипрея, терпко пахло прелой травой, и ни одной живой души поблизости.

Жеку она нашла быстро. Он лежал под старенькой «Мицубиси Лансер» возле ремонтного гаража. Вета бросила сумку на песок и присела на корточки.

– Привет, – сказала она потрепанным кроссовкам и голым коленкам, покрытым редкими светлыми волосками.

Жека высунул из-под ржавого автомобильного порога ладонь и пошевелил пальцами, обозначая, что узнал ее, но сейчас слишком занят, чтобы отвечать.

Оглядевшись, Вета нашла возле железной стенки гаража сложенный зонт от солнца. Она раскрыла выцветший драный купол, приложила его краем на землю и забралась в тень. Но не успела вытянуть к солнцу ноги, как кто-то схватил ее за лодыжку. От неожиданности она подпрыгнула, ударившись макушкой о зонт. Данчик захохотал и показался из-за блекло-оранжевого края.

– Идиот, – проворчала Вета, потирая ушибленную голову.

– Больно? Дай поцелую, все пройдет!

Он потянулся к ней, но Вета легонько оттолкнула его. Парень шлепнулся на пятую точку, но улыбаться не перестал.

«Его хоть что-нибудь может смутить?» – подумала Вета и невольно заулыбалась в ответ.

Но тут, вопреки ее мыслям, лицо Данчика помрачнело. Вета недоуменно вскинула брови, но поняв, что он уставился на ее свежие отметины от шнура на груди и шее, небрежно отмахнулась.

Из-под автомобиля выбрался Жека. Его широкое некрасивое лицо было перепачкано черным, руки в мазуте. Посмотрев с высоты своего роста на парочку, он бросил на землю тяжелый гаечный ключ и направился к бочке с водой.

Вета, тут же позабыв про Данчика, выбралась из-под зонта и подошла к парню.

– Жека, отвези меня на станцию, – она глядела, как он умывается.

Отплевываясь, Жека выпрямился, высокий, широкоплечий. По голой груди стекала вода, оставляя влажные дорожки на загорелой до черноты коже. На плече скалилась кровожадной ухмылкой вытатуированная голова волка.

– С какого перепоя?

– Я заплачу, у меня есть деньги! Не дядьку же мне твоего просить? А больше и некого… да и не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я уезжаю!

За ее спиной возник Данчик:

– Куда это ты собралась?!

Она не ответила, ждала, что скажет Жека. Тот помотал коротко стриженой головой.