— Ладно, ладно, тут я погорячился. И когда ты уже свалишь эту неприкосновенную девственницу?

— Не знаю. И честно сказать, уже не хочу. Надоели эти кривляния. У меня даже подозрение есть, что Дала хочет держать меня на коротком поводке, то притягивая, то отталкивая.

— Правильно подозреваешь. Она со своими братьями постоянно о чем-то шепчется.

— Свергнуть меня хотят?

— А какой в этом смысл? Я понимаю, она родила бы от тебя сына, а потом скинула с трона и сама регентшей при малолетнем принце стала. А в нынешнем раскладе я не понимаю, что задумала эта семейка во главе с верховным жрецом. Нет, есть какая-то мерзкая тайна в этом гадючьем клубке. Вот погоди, я обязательно докопаюсь.

В дверь стучат, а потом в просвет показывается голова управляющего дворцом. Я недовольно морщусь: болтать непринужденно с Брысем мне намного интереснее.

— Ваше величество, вас ждут на площади. Все готово к совершению обряда.

— И девушка готова?

— Да, ведьму уже привезли.

— Что ж, пошли, посмотрим.

Конечно, мне жаль несчастную жертву, но и жрецов не могу игнорировать. Слишком много власти у них в государстве. Любую непонятную ситуацию они объясняют желаниями богов. Вот и к сегодняшнему обряду Крипан, верховный жрец, подводил меня издалека. На каждом заседании королевского совета поднимал эту тему, пока не добился поддержки от министров и чиновников.

Я выхожу на широкое крыльцо, спускаюсь по ступенькам во двор моих покоев. Конь уже бьет копытом в ожидании прогулки. Мне на плечи набрасывают белый плащ — обязательный атрибут всех событий королевства и признак королевской власти. Слуга, не дыша и не смотря на меня, застегивает у моего горла драгоценную пряжку. Она тяжело лежит на шее и даже сбивает дыхание. Кажется, словно кто-то душит меня сзади.

— Потерпи немного, скоро все закончится, — говорит Брысь

Кот садится на шею коня впереди меня. Так мы и выезжаем за ворота. Секундная остановка, чтобы вооруженный до зубов отряд охраны мог окружить меня, и вот мы уже на площади.

Я объезжаю ряды горожан и поднимаю руку до приветствия. Передовой мной мелькают худые лица, растрепанные волосы и возбужденно горящие глаза, бросающие украдкой на меня взгляды. По правилам королевства, подданные не должны смотреть в лицо правителя. За неповиновение — сто ударов плетей возле позорного столба. Никто из зрителей не хочет умереть такой смертью, поэтому если и рискуют посмотреть, то украдкой, пока думают, что никто не видит.

Но я обычно подмечаю все. Правитель должен знать, чем живут его подданные. Я останавливаю Бюрильда недалеко от постамента, где в этот момент привязывают ведьму. Но что-то происходит странное. Она ругается со стражниками, как сапожник, и даже отвешивает им тумаки.

— Брысь, а ты говорил, что девушка тихая и покорная. Такую и выбрали для обряда, чтобы жертвоприношение прошло мирно, без скандала.

— Сам не понимаю. Погоди...

Брысь срывается с места и летит к девушке. Я вижу, как он кружится возле неё, и сгораю от нетерпения.

Ведьма настоящая красавица. Не идёт ни в какое сравнение с смуглокожей и темноволосой женой. У Далы резкие черты лица, вздернутые домиком брови, плотно сжатые губы. От ее взгляда мне сразу становится холодно. А ведьма — сама нежность и милота. Так хочется прикоснуться к прозрачной коже, провести пальцем по пухлым губам. А ещё взять бы в горсть рыжие волосы, откинуть назад ее голову и поцеловать.

От этих мыслей становится тесно в штанах. Черт! Нужно срочно найти бабу! Будь проклята эта Дала!

Брысь возвращается почти сразу.

— Ну, что узнал.

— Это не она.

— Не понял. Кто не она?

— Не ведьма.