– Ну, ты и настырный…

– Настырный тот, кто хочет стырить, – рассмеялся фальцетом Монтана и развалился на стуле.

– Соседи? – перебила его тётя Мара.

– Нет там никаких соседей. Этот Виктор Витальевич выкупил квартиры, занял первый этаж. А окна выходят в поле. Находка для вора, а не хата. Шо скажешь, дядя Жора?

Тот разлил по стаканам вино, никого не дожидаясь, медленно выпил, закусил и отрезал:

– Я завязал.

– Сказки…

– Молчи, Монтана! И слухай сюда! Я сказал, что завязал, значит, завязал! И нечего тут ухмыляться! Я Маре обещал. Но было дело, Монтана, и ты крепко выручил меня. И это правильно, что ты мне не напомнил об этом. Может, кто и забыл, а я свой долг помню. И завтра пойду с тобой. – Голос дяди Жоры окреп, и он, глядя жене в глаза, отчеканил: – В Последний Раз!

Мара, не отводя взгляда, промолвила:

– Я так скажу, Жора. Если нельзя не воровать, то тогда – можно.

Дядя Жора кивнул на Толика:

– Он с нами пойдёт.

Толик затаил дыхание, ждал, что скажет тётя Мара. Она же, опустив глаза долу, молчала.

Всю жизнь тётя Мара любила только своего мужа, но Толик, ребёнок покойной сестры, для неё, бездетной, был вместо сына. Он рос на её руках, был добрым и ласковым. Мара содержала его, покупала мальчику дорогие вещи, и может быть, поэтому Толик никогда не задумывался о будущем, не строил планов, а жил, словно плыл по течению. Ему не было нужды идти работать, благо понятие «тунеядец» ушло в историю. Уже будучи совершеннолетним, он остался один в большой маминой квартире, но благодаря тёте вёл безработную жизнь, дни напролёт читая любимые книжки. До сих пор тётя Мара берегла это уже выросшее дитя. Его будущее и даже будущее его внуков она обеспечила. И речи быть не могло, чтобы втягивать ребёнка в свои дела, но что-то, что-то в словах мужа заставило её душу заныть. С трудом подняв взор свой, она увидела глаза мужчин – азартные и бесовские Залётного, настороженные Толика. Поймала отрешённый взгляд мужа. Помедлила и молвила:

– Толя, постоишь на стрёме. – И совсем обыденно, словно о будничном: – Поможешь вещи перенести.

Тётя Мара тяжело поднялась и, глядя на мужчин сверху вниз, приказала:

– Пойдёте по кладбищу. Мерс, Монтана, поставишь у мастерской Жоры. Погрузишь свою долю, и гуд бай!

Залётный встрепенулся:

– Через кладбище?! Мара! Я мертвяков боюсь!

– Не съедят тебя! Так короче. На кладбище вас искать не будут.

Мара направилась в дом и, не оборачиваясь, поставила точку:

– Я всё сказала.

И Монтана сник.

На другой день всё шло как по писаному.

Монтана сам проследил за нужной квартирой. Он видел, как подъехала новенькая чёрная бэха, вышел похожий на борова Бабкин, недовольно брюзжа, отпустил водителя. Опытный Монтана, чтобы не дать вмешаться случаю, не ушёл, дождался ночи. Около двенадцати, как договаривались, нарисовался Машка, вскоре из темноты вышли Жора и Толик. Монтана осклабил зубы в охотничьем азарте.

– Один. В квартире больше никого. Держи, братан. – И Монтана протянул мобильник. – Когда позвоню, скажешь, как тут обстановка.

Толик взял модную тогда редкость – мобильный телефон.

– Потом рассмотришь. Подарю. Нажмёшь на зелёную трубку.

– Знаю. – Толик старался не выдать волнения.

– Ну, смотри не проколись. – Монтана набрал нужный номер, протянул свой телефон Машке, в другой руке тот уже держал презентованную бутылку водки. – Помнишь, «Альбина», что говорить?

Послышались длинные гудки, и презрительный развязный голос недовольно выдавил:

– М-да, алле?

И Машка запричитал голосом Альбины:

– Витя, Витя! Нас грабят. А-а-а! Всё выносят! Я наверху, в спальне! Идут сюда! Приезжай скорее! Я боюсь! Помоги-ите-е!!! Ви-и-итя-а-а-а!