– Я озерная, – пробурчал чудик. – Давай подкормку, а я те завтра ентой рыбы во приволоку, – и рукой над своей косматой головенкой махнул. – Вы ж чего удумали, топить, знамо дело, запрещаете. А нам таперича, акромя рыбы-то, и жрать неча. А она ужо поперек горла. Гони корму, а то русалки на село пойдуть!

– Так у них же ног нету. Ты мне зубы-то не заговаривай, – не растерялась повариха, а потом вздохнула, махнула рукой и сжалилась: – Бери уже. По миру меня пустите, оглоеды. Коли завтра с утра рыбы не будет, ни крупинки больше не получишь. – И как гаркнет: – Санька, откинь там мешок перловки для дяди Лучко.

– Ой, спасибочки. Вот кормилица. Век не забуду, – начал, кланяясь, пятиться к двери по ходу водяной!

– И смотри мне, чтоб хорошо чищенная была! – погрозила пальцем тетка.

– Да как же ж, да обязательно. – И водяной ушел.

– Ну, чего встала? Айда столы тереть, кому говорю.

И я пошла тереть эти самые столы, думая, что Александр – одно из моих любимых имен.

Вышла в обеденный зал, обвела взглядом не меньше пятидесяти столов и подумала, что про запрет на магию в столовой мне ничего не говорили…

Побродила между столами, сняла пару стульев, потом зажмурилась и ка-а-ак рявкну:

– А ну, живо все на пол!

Послышался грохот, кряхтенье и оханье. Открыла левый глаз, потом правый, и опешила. Все стулья валялись на полу, некоторые стояли, но бо́льшая часть позорно развалилась. А нечего рухлядь студентам подсовывать. Я, может, жизнь кому-то спасла. Вот так пришли бы, сели на стул, а он – бац и развалился. Ну, если не жизнь, то пятую точку уж точно! А с кухни опять послышались стоны. Побежала посмотреть, может, случилось чего. А там… красотищ-щ-ща! Поварихи лежали, распластавшись по полу, и шепотом переговаривались.

– Никак отшельники напали, – прошептала Тамара.

– Ить их за ногу! А в кухне-то они чего забыли? – ответила главная.

И тут в кухню влетел матерящийся Александр.

– Да пошли вы со своими мешками! Я лучше в мастерской отработаю или в хозблоке. Волшебники недоделанные! Опять… экспериментируют… уроды!

Парень был весь в муке и психовал основательно.

– Сашенька, миленький, чего стряслось-то? – с кряхтеньем отскребая свою немалую тушу от пола, повариха участливо посмотрела на пришибленного мукой.

– А это вы мне, тетя Маруся, скажите! Почему у вас тут все незакрепленные предметы ни с того ни с сего на пол валятся? И мешки, которые я в кладовую перемещал, кстати, тоже! Все, ищите себе другого помощника! – махнул рукой Сашка и вышел.

А я, вот дура, за ним побежала!

– Александр, подожди. А что случилось-то? – схватила парня за рукав, извазюкалась в муке и отпустила.

– Сматываться отсюда надо. В этом отстойном училище постоянно всякие ущербные с колдовством химичат! – зло ответил теперь не такой уже и идеальный, как сначала показалось, студент. Но, даже присыпанный мукой, он выглядел очень аппетитно.

Опять меня не туда понесло!

– Так что с тобой-то произошло? – напомнила свой вопрос.

– Мешки с мукой левитировал, а в это время нестабильным заклинанием накрыло. Вот меня к полу и придавило… мешками. Опять ведуны выпендриваются, заклятия придумывают, дебилы! – прошипел парень. – Меня, кстати, Лексом все называют, а тебя как зовут?

– Сита. А ты не с ведического?

– Нет, я кинетик и к этим убогим никакого отношения не имею.

Вот козел! Исподлобья глянула на парнокопытного и прорычала:

– А я ведьма.

– Не повезло, – заявил козлина и ушел.

Ну и фиг с ним! Главное, что, кажется, никто не понял, что это я колданула!

Рано обрадовалась. В дверях столовой стоял куратор, тот самый, который, скорее всего, ведьмак.