– Почему? – не понял Корди.

– Потому что в противном случае я была бы сейчас там, откуда не возвращаются, – и ведьма вновь пронзила его нечеловеческим взглядом.

Паренек поежился: и чего она всё время буравит его своими кошачьими зенками! Это уже начинало раздражать…

– А ты-то сама с какого перепугу в трясину полезла, раз ты всё тут знаешь? – бросил он язвительно.

Сагитта вздохнула.

– Бывают обстоятельства, которые не всегда можно вот так сразу объяснить…

– А ты попробуй.

Она помолчала, устремив взгляд в костер.

– Начнем с того, что эта часть болота называется Мрачной Топью, – наконец проговорила ведьма. – Здесь много чего странного происходит. Бывает, шагаешь по надежной вроде бы тропе, и вдруг всякая опора под ногами исчезает – и вот ты уже посреди топи. Там, где только что была твердь, возникла трясина. У нас говорят, что это Болотный Дух ворочается с боку на бок, перегоняет почву с место на место…

– Так чего же мы тут сидим? – встрепенулся Корди. – Нужно сматываться отсюда подобру-поздорову!

– А ты думаешь, идти по Мрачной Топи безопаснее? – Сагитта покачала головой. – Смею тебя уверить, сейчас мы меньше всего рискуем, потому что, как правило, два раза подряд в одном и том же месте перемещений почвы не происходит. А вот когда станем отсюда выбираться – тут уж гляди в оба. Правда, теперь нас двое, так что будет не так опасно.

– Трое, – хмуро буркнул Корди.

Вьюрк коротко пискнул в знак согласия. Он уже опять покинул плечо хозяина и теперь облюбовал себе место на котомке.

– А чего ради ты вообще забрела в эту Мрачную Топь? Что ты тут забыла?

Ведьма усмехнулась.

– А что сын вождя ваннахов забыл на южном берегу залива? Чего ему дома не сиделось?

Корди помрачнел.

– Я сбежал.

Сагитта кинула на него быстрый взгляд.

– От кого?

Мальчик вздохнул.

Рассказать ей или лучше не стоит? По правде говоря, ему и самому давно уже хотелось излить кому-нибудь душу. И он решил: расскажу.

Начал с того, как пять лет назад его отец привез из морского похода необычного раба. Это был старик Заннус…

Ведьма слушала внимательно и не перебивала, лишь изредка легонько покачивала головой.

– Отец хотел сделать из меня свирепого и беспощадного воина, такого же, как мой старший брат Снорри. А Заннус учил меня совсем другому…

Сагитта подивилась тому, что Корди, оказывается, умеет читать и писать по-саккадски – именно на этом языке были написаны большинство книг Заннуса, который и сам был родом из далекой южной Саккадии.

– Это еще что, – сказал сын вождя, прямо-таки польщенный. – Я даже придумал письмо для своего родного языка. Ты ведь знаешь, что у нас, у ваннахов, отродясь никакой письменности не было. Мы только рисунками привыкли пользоваться. А я мечтал обучить всех соплеменников настоящей грамоте, чтобы у нашего народа появились свои собственные книги, были бы свои ученые и мудрецы… Только оказалось, что это никому не нужно…

– Понимаю, – сочувственно кивнула Сагитта. – Зная нрав твоих сородичей, не удивлюсь, что ты не нашел единомышленников.

– Ну, вообще-то есть еще человек, который интересовался нашими с учителем занятиями. Это Йоесс, одна из хускарлов – личной дружины отца. Ей тоже нравилось слушать рассказы Заннуса о дальних странах. И она единственная, кто более-менее серьезно относился к моей затее создать у ваннахов письменность. Остальные только смеялись…

А отец вообще никогда не одобрял моих увлечений и интересов – он постоянно твердил, что я занимаюсь ерундой. И всё надеялся, что со временем у меня «выветрится дурь из головы» и я стану таким, каким и положено быть «каждому уважающему себя юноше-ваннаху». Но мне куда сильнее хотелось стать таким, как учитель Заннус.