Наконец возвращение Симона принесло с собой новые неожиданности. И Лиза устало выжала гримасу при виде скукожившегося и неестественно идущего к ней парня. С исказившимся лицом и прижимающего интимную область между ног, было очевидно, что парню, что то в этом месте доставляет дикие страдания.

– Ты похож на проблемного пациента психбольницы. Что стряслось?

– Проклятие! – тяжко выдохнул Симон, усевшись на переднее сидение. – Я забыл обезболивающее.

– Что у тебя еще? – оглядела Лиза обмокшие его штаны.

– Эта старая стерва…

– Что она?

Симон тяжело выдавливал слова, его напрягали допросы Лизы.

– Ох, мать ее… наверно, я стану импотентом. Она заколдовала мой член.

– Ну, этого следовало ожидать. Ты нелестно ее послал , вот у тебя и началась простата.

– Лиза, гони в аптеку! Прошу тебя! – рявкнул Симон , и девушка принялась разглядывать нарисованную священником карту.

– Твой священник не указал на карте аптеку. Так что потерпи, пока мы будем ее искать, – сказала девушка, надавив на газ.

Проехав половину пути, им на глаза стали попадаться в необычных местах и в неестественных позах громадные человеческие скульптуры. Складывалось впечатление, что автор в некоем безумстве создавал гигантские творения. Эти каменные изваяния на дорогах, встречавшийся им на полях, обочинах и окраинах леса, рождали в уме Симона множество вопросов, но не настолько критичных и важных в эти нелегкие минуты, чтоб обсуждать эту тему с Лизой. Вскоре вдали им показалась вывеска аптеки, и добравшись до нее, Симон наконец принял обезболивающие.

Пока они ехали в сторону башни, где на шоссе лишь изредка встречались им дальнобойщики, оскорблено таращившись на гигантскую бесстыдность, выпирающую из окна «Порше», которую Симон нелепо втиснул в салон автомобиля, никаких неприятностей на их пути не возникало. И только когда они свернули на узкую полосу, пролегающую вдоль леса болотистых мест, началась гроза с дождем, и в это время позади них сумасшедше несся синий кабриолет. В нем сидели четыре женщины в нарядных платьях, с небрежными, мокнущими под дождем начесами на головах. Дождь смывал с их лиц остатки макияжа, от чего их кожа становилась морщинистой, смуглой и обвислой, а выявляющаяся неестественная деформация их черт лица (выпирающей челюсти, надбровных дуг, ушей и носа) придавала их физиономиям дьявольской зловещности. Поравнявшись с «Порше», их взоры обратились на торчащий бревном из окна оскорбительный жест Симона, как будто нарочно дразнящий путников из окна. Раздался гнусный смех – и тут же прервался грохотом молнии, ударившей в болотную вышку в ста метрах от них. Кабриолет прибавил скорости и обогнал «Порше». Затем одна из женщин в красном кюлоте, прихватив ритуальный посох, повернулась лицом к молодым путникам, поднявшись на заднем сиденье; на пару секунд злорадно уставилась на них с выражением призрения; потом, обнажив в язвительной ухмылке свои кривые гниющие зубы, взмахнула посохом, пальнув снарядом огненного сгустка в «Порше», отчего тот взрывной волной подпрыгнул, со свистом колес съезжая с дороги, и несясь по склону вязкой, водянистой почвы в направление вышки, и там врезаясь в массивный валун, выбрасывая в лобовое стекло Симона. Пролетев метра три и ударившись коленом о пень дерева, парень кувыркнулся, плюхнувшись в болотную тину, медленно погружаясь с каждой секундой глубже и глубже.

Женщина в красном кюлоте, теперь полностью обратившись в старуху, как и остальные ее омерзевшие без макияжа подружки, направлялась к месту аварии и безумным смехом потешалась над утопающим Симоном, криками старающимся пробудить Лизу от контузии. Добравшись до машины, где Лиза уже начала приходить в себя, женщина выдернула дверцу с «Порше», вытаскивая девчонку за волосы.