– Тео?!

– В твоем-то присутствии я могу сказать, что думаю, – фыркнула Тео. – Он был и есть толстый потный засранец, но тогда он изъявил желание поучаствовать в проекте. Финансово. А сам понимаешь, ничто не заявляет о серьезности намерений так, как желание человека вложиться деньгами. Поэтому я подумала, что вопрос действительно решен.

– И начала стройку. Однако вопрос не решился, кладбище осталось, а вид на кладбище – это не то, что поднимает стоимость недвижимости.

– Именно.

– И при чем здесь я?

– Возможно, и не при чем… но ты что-то на кладбище делал.

Вот интересно, откуда она узнала? И главное, как? На том кладбище никого-то кроме меня, Люта и сторожа не было. Он донес? Или кто-то, кого мы не видели?

– Ты по нашей заявке прибыл? Да признайся же!

– Нет, – Лют покачал головой. – Извини, но в данном случае ничем помочь не могу. Кладбище перенести не так и просто.

– Боги… – она воздела очи к потолку, а потом мизинчиком подхватила ресницу. – Ты такой зануда иногда, что просто сил нет… ну кому оно нужно? Старое давно не работающее кладбище! Да мы построили новенький крематорий. И колумбарий при нем. Между прочим, с дизайнерским оформлением, а люди все равно на кладбище стремяться… подавай, открывай…

– Я тут при чем? – вопрос прозвучал куда как жестче. А я стянула с тарелки последнюю слойку, кажется, с вишней.

Точно.

– Между прочим, в вашем возрасте и при вашем типе фигуре стоит поменьше налегать на мучное. Что? И нечего на меня пялиться, я правду говорю! Или это твоя новая… да нет, быть того не может! Ни рожи, ни…

– Зато я молчать умею, – пробубнила я с набитым ртом. – Когда не спрашивают.

– Вот и молчи! Твоего мнения действительно никто не спрашивает, – огрызнулась Теодора как-то… резко. Слишком уж.

А я что.

Молчу.

Смотрю на нее, жую слойку и молчу себе… а что она ерзает, так это, наверное, из-за переживаний. Финансовые переживания, по себе знаю, очень пагубно на нервах сказываются.

И мелкие проклятья тоже.

Вот не знаю, кто на нее навесил, но вижу, такое вот, тоненькое, бледной дымкой, которую не сразу-то и разглядишь, но хорошее, крепкое. Из тех, что здоровью не вредят, но жизнь способны изрядно попортить.

Я прищурилась.

Раньше я проклятий не видела. И вообще не видела волшбы. А тут вдруг… прозрела? Случайность? Я перевела взгляд на Люта. Ничего нового. Княжич как княжич.

Обыкновенный.

В смысле, такой, как был.

– Тео, ты или говори прямо, что надо, или мы тебя не держим, – княжич спину выпрямил и вид у него был такой, что…

– Извини, – Тео поняла и откинулась на спинку стула. – Проклятье… не знаю, что со мной в последнее время творится. Вроде бы понимаю все, что порой стоит помолчать, а иногда… папенькиной новой подружке тоже вот высказалась. И папеньке… а теперь он на меня обижается. И говорит, что раз так, то пора проблемы самой решать. И с Костей постоянно ругаемся. На пустом вот месте! И ты извини… ты ничего так. Для человека. Не модель, конечно, но у этого вот на моделей идиосинкразия. Я Лельке так и говорила, а она…

Тео махнула рукой.

– Опять… – и потерла висок. – Проблема не в том, что кладбище есть. Это ладно, тут я сама виновата, попала. Но кое-как в ноль вывести получится. Подпишемся на пару государственных программ. Жилье там в рассрочку и прочее. Для малоимущих или многодетных. Или специалистов… короче, варианты есть. Проблема в том, что кладбище хотят перевести в действующее!

Проклятье то вспыхивало, то почти гасло.

Меня это даже завораживало.

Настолько, что прямо руки зачесались потрогать. Но тут я удержалась. В конце концов, мы с этой Теодорой не настолько близко знакомы, чтобы трогать чужие проклятия.