Присев на корточки у кресла, я перебрала подолы платьев. Одежда лёгкая – тонкий трикотаж, а Анжела сказала, что ведьма зимой приехала. Явно не сибирская. И одежды довольно много – шесть платьев, семь юбок... Пропала через неделю, а приехала, кажется, на подольше. Отчего внезапно засобиралась, что нашла?..

И я снова подумала, работает ли здесь интернет. У меня есть удалённый доступ в архив, а там хранится информация не только по нашему округу, но и по соседним. И зацепки для определения личности есть. Вот только почему ведьмы не хватились? Если бы хватились – если бы она была из той пропавшей восьмёрки ведьм, о которой говорила Верховная, – её вещи давно бы вывезли, да и кошку забрали. Загадка.

И, побродив по комнате, я обнаружила вторую нестыковку. Ни техники, ни амулетов. Ни сотового, ни компьютера, ни дамской сумочки. Но с ними, допустим, ведьма ушла и пропала. А почему нет запасных амулетов и зелий? Мы все на допинге и при сопутствующей поддержке. Своя сила – хорошо, а запасная – ещё лучше. И я не знала ни одной ведьмы, которая бы не пользовалась амулетами и не возила с собой килограммы защитной бижутерии и литры восстанавливающе-лечебных зелий. Но в косметичке – только собственно косметика. Странно.

Решив засим закончить с первичным осмотром, я сделала несколько снимков и ушла, притворив дверь. Если бы не кошка, я бы не поверила, что здесь жила ведьма. Кажется, обычная мистификация – «туристический объект» для антуража и развлечения постояльцев. А вещи для проверки я брать не стала. И так понятно – Руна. Ждёт возвращения хозяйки и бережёт каждую тряпку.

Зайдя к себе и прихватив куртку с шарфом, я задумалась. Интересно, может ли кошка ощущать смерть владелицы? Три года – солидный срок для «пропажи», пора понять, если ведьма мертва. Но животное не уходит и... И таких питомцев не бросают. Ведьма пропала – может, именно так, как намекала Верховная. Потерялась в пространственно-временных слоях реальности? И Руна ощущает слабую связь, упрямо ждёт... И (или) всё же что-то сторожит. Иначе ведьма забрала бы кошку с собой. Да, таких питомцев не бросают. Надо проверить номер повторно – и позже, когда меня никто не будет ждать. И в архив заглянуть, разумеется.

Когда я спустилась вниз, Анжела уже оделась и прогуливалась по коридору.

– На пару часов, – сообщила она, пряча сотовый в карман пуховика и повязывая шарф, – пока бабуля спит. Мне ещё ужин готовить.

Я кивнула, сразу отдала деньги, и мы пошли на экскурсию.

Погода радовала морозным, но ясным и безветренным солнечным днём, и на светлые улицы после мрачно-туманной ночи высыпал, кажется, весь город. Дворники убирали снег; собачники выгуливали своих подопечных; молодёжь то парочками, то группками шастала без дела; взрослые и занятые передвигались короткими перебежками от магазина к магазину; старушки сплетничали на лавочках.

Оглядевшись, я решила, что на фоне Анжелы выгляжу вполне обычно. На девчонку косились то неодобрительно, то со скрытой завистью, а на меня – просто с любопытством. Приехала, что-то фотографирует... Видимо, права Анжела, не такая уж тут глушь, и народ привык к туристам.

А моя проводница, жуя жвачку и важно «лопая» розовые пузыри, вещала, исправно отрабатывая триста рублей и фото на аватарку. Это в семнадцатом веке построено, это – в девятнадцатом, а эта улица – при прокладке Транссиба. Я так же исправно щёлкала затвором, изучая город в видоискатель.

– А вам не нужны... ну эти, свет, выдержка?

– Главное – зоркий глаз и чувство композиции, – со «знанием» дела пояснила я. – Если этого нет, то никакие диафрагмы не помогут.