Вчера я уснула быстро, сразу же после ванны, в которой с остервенением соскребла с себя липкую паутину и плесень колодца. Солнечное утро наполнило меня оптимизмом и решимостью. Вчерашние события не казались такими пугающими. «Чем сложнее задача, тем интереснее ее выполнять», – говорил мой папа. Несмотря на пережитый страх, мне хотелось остаться в этом старинном доме с тайной двухлетней давности, подружиться с Алисой и познакомиться с хозяином особняка. Сам Евгений Еленский теперь казался личностью загадочной и пугающей одновременно. Только бы меня не отправили восвояси! Пока мое положение в доме не было определено, и потенциальный работодатель не вернулся, я отправилась осматривать окрестности.

Из дома я выбралась незаметно, никого не встретив на своем пути. У ворот дежурил все тот же рыжий охранник, который вызволил меня из темницы. Я поздоровалась с ним и поблагодарила за помощь.

– А ты че, остаешься что ли? После того, что Алиска выкинула? Ну ты даешь!

– Посмотрим, – уклончиво ответила я.

– До тебя которая была, Машка, та пулей отсюда вылетела. Манатки собрала и бегом!

– Она тоже в колодце просидела?

– Ага, только ты чуток, а она всю ночь, – охранник шмыгнул носом. – Тогда не моя смена была, Гришкина. Напарника моего. Гришка грит, нашли и вытащили ее оттудова, она как пошла блевать. От страха видать. Как очухалась, не останусь, грит, ни за что.

– Она – это Маша?

– Ну так, не Алиска же! – усмехнулся охранник. – Алиске чего будет! Еленский денег отвалил, чтоб Машка молчала, и делов-то! Все девчонке с рук сходит!

Я заметила, что фамилию шефа охранник произносил с почтением, похоже, его побаивалась не только дочка. Вы можете запугивать своих домочадцев, господин Еленский, но меня вы не испугаете. Я сама себе хозяйка, хоть и нуждаюсь в ваших деньгах.

Вчера у колодца они что-то говорили про камеры и какое-то происшествие.

– А камеры тогда и поставили?

– Не, камеры тогда уже были, их года два как установили. Напарника моего Еленский и уволил, что все прозевал. А он на телек залип. Там наши футбольца гоняли, помнишь, наши вчистую испанцев…

– Я не смотрю футбол.

– Не смотришь? А че так? – охранник удивился, странно, что в природе существовали люди, не интересующиеся футболом.

– Не люблю, – почти вырвалось у меня. Но вместо этого сказала:

– Времени не хватает, работы много, – он понимающе кивнул.

– А что случилось, Константин, – я мельком прочитала имя на его бейджике, – что случилось два года назад?

– Два года, дак эта… – начал он, но тут вся его словоохотливость моментально исчезла. – Ты особо не любопытничай, если хочешь тут остаться и бабки нормальные зашибать. Хозяин не любит, когда нос в его дела суют. Иди давай.

Он распахнул передо мной калитку, и я вышла на улицу. Передо мной расстилались ровные улочки с домиками. Тут мой взгляд уперся в табличку с надписью «Парковая зона». Последовав по направлению стрелки, я вскоре очутилась у небольшой рощицы с асфальтированными дорожками и деревянными лавочками. Под трели птиц и шелест листьев думалось хорошо. Дорожка привела меня к небольшому старинному фонтану. На его чаше едва различимо виднелась гроздь винограда, я нагнулась, чтобы рассмотреть ее поближе. По-моему, подобную я видела совсем недавно.

– И как вам наш парк? – раздался вкрадчивый голос за моей спиной, от неожиданности я вздрогнула и резко обернулась.

Мужчина. Лет тридцати. Симпатичный, с шевелюрой вьющихся каштановых волос. Художник, судя по установленному недалеко мольберту и испачканной краской рубашке. Он широко улыбался, в его глазах плясал огонек.

– Живописный, – пролепетала я, делая шаг назад.