Генерал-майор Крейзер развернул советские формирования на 180 градусов и вместе с 100 танками его собственной 1-й московской стрелковой дивизии, среди которых было несколько новых танков Т-34, нанес удар по 2-й танковой группе под командованием генерал-полковника Гудериана.

Вдоль шоссе Минск – Москва шли тяжелые бои. Советские солдаты хладнокровно атаковали немецкие подразделения. Они шли в огромном количестве и гибли сотнями. К востоку от Борисова шоссе Минск – Москва было буквально завалено мертвыми телами. Немецкие пикирующие бомбардировщики с воем обрушивались с неба и расстреливали очаги советского сопротивления. Каждую позицию приходилось завоевывать. Каждый советский танк вел огонь до тех пор, пока взрыв не разносил его на части. Раненые красноармейцы не покидали поля боя и продолжали сражаться до последнего вздоха.

Хуберт Горалла, ефрейтор санитарной службы 17-й танковой дивизии, рассказал следующее:

«Это было чистое безумие. Раненые лежали слева и справа от шоссе. Третья атака под нашим огнем окончилась крахом, тяжелораненые стонали так ужасно, что у меня кровь стыла в жилах. После того как мы оказали нашим товарищам медицинскую помощь, командир роты сказал мне, что в низине, расположенной в стороне от шоссе, лежит много раненых русских. Я взял несколько пехотинцев себе в помощь и направился к этой низине.

Они лежали вплотную друг к другу, как сельди в бочке. Один рядом с другим. Они стонали и кричали. На наших руках были опознавательные повязки санитаров, и мы приближались к низине. Они позволили нам подойти довольно близко. Примерно на двадцать метров. После чего они открыли по нам огонь. Два санитара-носильщика погибли в тот же миг. Мы бросились на землю. Я прокричал санитарам-носильщикам, чтобы они уползали, так как увидел раненых русских, появившихся из низины. Они хромали и ползли к нам. После чего они стали бросать в нас ручные гранаты. Угрожая пистолетами, мы не подпускали их к себе и вернулись на шоссе. Немножко позже раненые начали вести огонь по шоссе. Ими командовал раненый штабс-капитан, к левой руке которого вместо шины была привязана палка.

Через десять минут все было кончено. Второй взвод прорвался к шоссе. У раненых не оставалось ни одного шанса. Советский фельдфебель, лишившийся оружия и тяжело раненный в плечо, бросал вокруг себя камни, пока его не застрелили. Это было безумие, настоящее безумие. Они сражались как дикари – и погибали так же…»

То, что санитар Хуберт Горалла назвал безумием, было в действительности тщательно продуманным планом. Генерал-майор Крейзер, командовавший советским контрударом восточнее Борисова, вел вперед подчиненную ему 1-ю московскую стрелковую дивизию и резервные отряды с неумолимой жестокостью и беспощадностью.

Генерал-майор Крейзер, получивший звание Героя Советского Союза, после того как по его приказу целый полк был отправлен под огонь и принесен в жертву, не был одинок. За ним стоял другой человек.

Этим человеком был Андрей Иванович Еременко, генерал-лейтенант Красной армии.

Еременко прибыл в штаб советского маршала Тимошенко в Могилеве во второй половине дня 29 июня 1941 года.

22 июня 1941 года немецкие войска пересекли немецко-советскую демаркационную линию и форсированным маршем двинулись на восток. Немецкие танковые клинья под командованием генерал-полковников Гудериана и Гота ударили по сосредоточению советских войск на центральном участке фронта. Там, где советское сопротивление было особенно упорным, в дело вступали подразделения пикирующих бомбардировщиков 2-го воздушного флота под командованием генерал-фельдмаршала Кессельринга и уничтожали своими точно направленными бомбами вражеские позиции.