– Я на болота вечёр пойду. – Наставница подошла так тихо, что я вздрогнула. Вот умеет же она застать врасплох. – К утру вернусь. У лешего спроси, не знат ли, кто пакостит на окраине соседней деревни?

– А что там случилось? – тут же поинтересовалась я, вспоминая, что слышала от деревенских.

– Да девку…– матушка сбилась, но быстро сплюнув через плечо, продолжила:– перепугали до смерти. Ужо третью. Сама не суйся туда! Поняла?

– Ага. – Я закивала, понимая, что теперь точно хочу узнать, что там происходит.

– Леший-то, пироги теперь черненые любит? – ехидно добавила старушка, и я сообразила, что совсем в своих раздумьях забыла об угощении.

– Ага, попросил уголька добавить. Полезно, говорит, иногда, – ответила я, стараясь сохранить спокойный вид, и пошла доставать пирог.

Но стоило наставнице отвернуться, как я рванула со всех ног, костеря себя за забывчивость. Что за головушка бестолковая?! Как начну думать о чем, так и пропадаю из этого мира. Мява смеётся, говорит, сюда я пока попала, память растеряла по кусочку в предыдущих мирах. Да-да! Я ведь сюда с приключениями попала.

Достала пирог вовремя, лишь один краешек чуть поджарился. Переложила на стол и накрыла полотенчиком, дозревать оставила.

– Ну что, безголоваяу, опять прокараулила? – Мява, дремавшая на подоконнике, широко зевнула и потянула лапками.

– Опять… – вздохнула, понимая, что отпираться смысла нет. Уж кто-кто, а Мявочка меня знает.

– Мяв, расскажи ещё раз, как мы здесь оказались?

– Так недавно рассказывала, – кошка склонила голову и прищурила глаза.

– Мне кажется, что когда ты рассказываешь, я немного вспоминаю.

– Лучше бы не стоило. Нечего там вспоминать. Здесь ты… мы прижились, здесь мы к месту. А там… Тьфу!

– И все же…

– Проголодалась яу.

Кошка, навострив ушки, уставилась в одну точку, в стороне сарая с инструментами. Хвост ожил, выписывая свой охотничий танец.

Понятно. Мышь увидела, и теперь она потеряна для меня. Что за животное, стоит почуять добычу, как сразу забывает обо всем.

Так может пока в деревню сбегать? Вдруг что услышу о случившемся…

Набросив на плечи заговоренную шаль наставницы, я, не теряя времени, рванула к калитке, где чуть не столкнулась с тёткой Марной. Она в деревне молоком торгует, и остальной домашней снедью. Меня-то она не заметила – благо, я отскочить успела в сторону и замерла.

– Госпожа Аглайя! Госпожа Аглайя, на поклон я к вам! Маренка захворала, а ей телиться на днях. Не посмотрели бы вы, что за пакость прицепились к ней? – Женщина сложила ладони на груди, моляще глядя на вышедшую из-за домика ведьму.

И на моей памяти, это, наверное, единственная селянка, что смотрит на матушку без страха, но с доверием. А вот от других не раз тишком слышала, что побаиваются, а то и вовсе грешат на ведьму в своих бедах. Да только все равно идут за помощью, когда прижмет. А на мои слова о подслушанном, матушка только посмеялась и махнула рукой со словами "глупые, что ж с них взять?".

– Что стряслось с твоей Маренкой?

– Лежит. Не встаёт. Пена жёлтая изо рта каплет.

– Молока надо чуть. Ее же. Сейчас кликну Лучанку, отдашь ей.

– Поняла, госпожа, сделаю, – ответила женщина, уже пятясь к калитке.

И стоило той скрыться из виду, как прямо на меня направили негодующий взгляд.

– И куда собралась, озорница?

– Так в деревню я. До тетки Марны. – и моргнула пару раз для пущей убедительности, делая невинное лицо.

– Ну-ну… Али дар прозрения открылся?

– Чего это?

– Так и шаль, смотрю, успела надеть…

– Привычка, – пожала я плечами.

– Иди уж, бестия. Не лезь там никуда! – крикнула уже вдогонку наставница.

А через пару минут меня догнала Мява.