Кремовая занавеска из плотной ткани крепилась к потолку над кроватью, напоминая балдахин. Сама кровать прискакала из музея викторианской эпохи. Белое мягкое изголовье и дощечка у ног держались на тонких позолоченные колоннах. Им под стать лежало покрывало с завитушками, а на нем шесть подушек в белоснежных наволочках с оборками. По краям кровати разместились круглые бело – золотые столики на длинных ножках. А них лампы с абажурами. Напротив кровати стояло трюмо песочного цвета с большим зеркалом в золотой раме и мягкий стул с деревянной резной спинкой, в виде тюльпанов. Справа вдоль стены виднелся шкаф, забитый не одеждой, а хламом. До сих пор не знаю, зачем я его поставила, ведь у нас была гардеробная.

Я глубоко вдохнула и зашагала в ванную комнату, что скрывалась за дверью рядом с кроватью. Розовое царство с ванной для королевы. Зеркало на всю стену демонстрировало мои изъяны. Я открыла кран и умылась. Взяла махровое пушистое полотенце, на котором вышили инициалы «Кира Э». Мама заказывала полотенца для каждого члена семьи отдельно. Выдвинула ящик, достала деревянную расчёску в виде пиона и расчесала сальные волосы. Стоило бы искупаться, но не хотелось ощущать колкие капли воды на израненной коже. Посмотрела на бутылки с различной пеной и солью, которые пахли одинаково кисло. Раньше я любила ароматы цитрусовых, сейчас они вызывали отвращение.

Я вышла из ванной, прошла к кровати, села и услышала мелодию из детства.

Отец не испытывал тягу к современным музыкальным аппаратам. Он предпочитал слушать песни на пластинках. Эта привычка досталась ему от отца, а тому от его отца. Папа никогда не расставался со старым золотым граммофоном, хранящим вековую пыль и отголоски предков. Отец говорил, что только винил способен передавать истинные голоса и затрагивать струнки души. Только пластинки даровали удовольствие от чистого звука, который залезал под кожу, лился по венам и доставал до сердца. Музыка – это яд и лекарство для больного. Правильная мелодия оживит и даст желание жить, а неправильная может погубить хрупкий сосуд, заполненный чувствами.

Отец был лучшим дегустатором музыки.

Сегодня пятница. Я совсем забыла, что по пятницам отец включал одну и ту же песню «Can’t help falling in love», которую пел Elvis Presley. Я выбежала из комнаты, спустилась в прихожую и тайком заглянула в зал.

Там были они.

Родители кружились в танце. Никого не замечали, отдались сладкому потоку. Я обожала наблюдать за ними исподтишка. Любовалась, как мама закрывала от удовольствия глаза, а папа нежно целовал ей щеки. Их руки и тела словно сливались воедино. Они порхали над бренной землёй, улетали туда, где жила любовь и забота. Я мечтала, что когда-нибудь у меня будет также, что встречу того, кто будет каждую пятницу приходить домой в обед лишь для того, чтобы потанцевать со мной. Кто будет напевать мне на ухо слова, которые заставят душу петь.

Take my hand.

Take my whole life too.

For I can"t help falling in love with you.

Из главной гостиной послышался рев мотора. Килиан решил поиграть в гонки. Я ещё раз взглянула на счастливых родителей и направилась к брату. Он раскинул ноги на диване и, сморщив лицо, стучал по кнопкам джойстика. Мамин плед свалился на серый ковёр, украшенный ромбами. Несколько подушек улетели в угол комнаты, а обшарпанный синий прямоугольный стол, сотворенный папой, отдалился ближе к камину, что занимал чуть ли не всю стену. Я безумно любила этот камин, обрамленный камнем орехового оттенка. На Рождество мы собирались возле него, садились на огромный дугообразный диван и смотрели рождественские фильмы.