Внутри стонал и свистел ветер, изредка доносился шелест крыльев. Огромный купол, а отсюда изнутри он казался еще выше, хранил остатки росписи, как и потемневшие от времени стены. Конечно, никаких следов прежнего убранства не сохранилось. Часть образов была сбита. Видимо тут планировалось сделать склад в свое время или отдать помещение под какие либо другие нужды, но село пришло в упадок и старый храм оставили в покое. Как ни странно, но частично уцелел алтарь, по крайней мере, то, до чего не удалось добраться охотникам за иконами. В иконостасе зияли пустые дыры от вырванных образов. Из-под купола печально смотрел образ Спасителя.

Алексей посмотрел на свои пустые руки. Следовало провести вечернюю службу, раз уж он тут, а для этого он ничего не захватил с собой. Даже веника и полотенец, чтобы немного прибраться у алтаря. Он опустился на ступени и вдохнул полную грудь воздуха, словно пытаясь уловить хоть малейший запах ладана или горящих свечей. Все утрачено, только пыль и запах сырой штукатурки. Под куполом вспорхнули и закружили над ржавой люстрой пара голубей. Один уселся на иконостас и уставился на непрошенного гостя.

Некстати зазвонил телефон и вывел его из грустных раздумий. Алексей напомнил себе всегда выключать звук, неуместный под куполом храма.

– Да!

– Благословите, отец Алексий.

– Бог благословит, отец Амвросий.

Алексей и не представлял, как обрадуется, услышав знакомый голос.

– Как добрался, где устроился.

Алексей было хотел выдать огромной тирадой приключения последних дней, но неожиданно для себя сказал:

– Все хорошо. Готовлюсь совершить службу в храме апостола Михаила.

– Господь в помощь. Первая самостоятельная служба.

Алесей улыбнулся.

– Верно. Первая.

– Обязательно позвони потом, расскажи. Я передам отцу Тихону. Вечером как раз вижусь с ним, передам, что отец Алексий испрашивал молитв.

Об обиде на епископа, Олег догадывался, но высказать догадку не решался.

– Расскажи о пастве, – вкрадчиво произнес Олег, – я помню о твоем решении не принимать схиму, а значит, на венчании твоем я буду первый гость. Не за горами, а, отец Алексей.

Алексей засмеялся.

– Ты портил беседами о девушках все лекции в семинарии, все семь лет, что мы знакомы и даже этот очень, кстати, важный для меня момент. Спасибо тебе, что, получив сан, ты, по крайней мере, стал тактичнее.

– Всегда пожалуйста, дорогой друг.

Алексей не заметил, как за беседой поднялся по винтовой лестнице на колокольню. Тут дул прохладный ветер, зато вся Глинеевка как на ладони и даже дом Марии Егоровны можно разглядеть.

– Что у тебя там, духовой оркестр? – послышалось в трубке.

– Нет, просто ветер. Колокольня немного повреждена, хотя храм уцелел за столько лет. И знаешь, что странно?

– То, что ты не ушел оттуда пешком в Москву до сих пор? – предположил Олег.

– Нет, подожди. Кое-что действительно странно.

Он смотрел с колокольни на старое кладбище, на котором не хоронили уже добрые полвека. Отсюда его было видно от начала у соснового бора и до самых стен храма. Оно все заросло высоким бурьяном, кроме одного места. В самый центр из лесной чащи вела хорошо протоптанная в траве тропа, которую, конечно, не было видно от стен храма.

К полудню приехал Кирилл и помог перенести вещи в новый дом, который оказался, хоть и не на главной улице, а ближе к лесу, среди безлюдных строений, зато ближе к мосту и к церкви.

– Нет, ну там точно гири, святой отец. Вы верно тренажерный зал открываете, а не приход.

Алексей только улыбнулся. При свете дня шутки Кирилл не так задевали, да и сам Кирилл выглядел менее устрашающе. Сегодня он был почти по форме – китель поверх клетчатой рубашки и форменные брюки, заправленные в сапоги.