Ноги Марты были ошпаренными по щиколотку, пятки сварены до мяса, волдыри на ногах лопались, гнили, и приносили заключенной мучительную боль. Она не ходила, а ползала. За подмышки ее приволокли в полумрачный подвал.

– Ну, что, отщепенка! Признаешься, что ты ведьма?

Марту мучила жажда, ей хотелось покоя, усталость и боль терзали сознание и она молчала.

– Молчишь? Несите яйца!

Подчиненные, откуда ни возьмись, принесли ковш с докипающими в нем яйцами. Специальным пинцетом вытащили оттуда одно и приложили к подмышкам Марты.

– А теперь? Скажешь, что ты ведьма? – не унимался Ганс.

Резкая боль током прошлась по телу, захотелось отпрянуть от обжигающего источника, шок, и Марта потеряла сознание. В те минуты, ей будто снилось, как она летает, та приятная прохлада ветра в лицо, та неведомая легкость, кураж и веселье. Она улыбалась. Ушатом воды ее вернули в реальность. Мокрая, она лежала на каменном полу в своей камере.

Ее морили голодом третий день, Марта спасалась от обезвоживания случайными каплями дождя, которые собирались на потолке и стекали вниз к ее миске. Тусклый свет робко заглядывал через решетку, была видна ночь, по подсчетам завтра полнолуние. Тело женщины горело, боль пронизывала и сковывала, запах гнилого мяса начинал привлекать насекомых, букашки с жадностью вгрызались в кровоточивую плоть, пузыри продолжали лопаться на коже, липкая слизь приносила облегчение, но притягивала грязь. Ночь перед полнолунием все исправит. Она не могла превращаться в животных, ошейник с вкрапленными нитями из крапивы, каким-то образом блокировал магию, но она точно знала, что предки ее не оставят.

Не зря ночь в полнолуние считается волшебной. Тишина, желто-белый круг с рельефными очертаниями в легкой дымке, величественно занимает свое место на небе. Яркие звезды рассыпаются по всему небосводу, луна загорается светом, проникает сквозь тьму, заливает окрестности.

В эту ночь слегка уловимая лунная дорожка пробралась сквозь решетку тюрьмы и опустилась на ноги Марты. Серебро луны – великое таинство, происходит исцеление, рубцы закрываются корочкой, кожа хоть и тонкая, практически прозрачная, но ее достаточно, чтобы закрыть загнивающее мясо. Боль уходит от Марты, тело начинает пахнуть ладаном. Куда-то в небо женщина шепчет: «Спасибо!».

Ночь бродит по земле долго, но именно эту Марта не заметила, звезды начали гасить свет и где-то вдалеке едва заалел рассвет.

Ганс, ближе к суду, сжалился над пленницей, и ей стали приносить овощную похлебку. Но вся стража, прежде чем отдать еду, смачно плевала в миску и, смеясь, подсовывала под решетку. Марта дожидалась тишины, опускала свой нательный крест в тарелку, шептала молитву, и ее отвратительная еда начинала ароматно пахнуть, похлебка становилась мясной и наваристой, что утоляло голод на длительное время. За день до суда, к ней под окно прилетел черный ворон, то был посланник самого дьявола. Людской слух слышит лишь карканье, а волшебники различают языки всех живых тварей.

– Будет суд через день, они не оставят тебя в живых, приговор давно подписан, ты сгоришь ровно в полдень на центральной площади, но я могу тебя спасти. Отдай мне свою душу, обретешь жизнь вечную, тело вспомнит усладу приятную, в богатстве жить будешь.

– Моя душа светлая и не принадлежит ни одному из существующих миров. Наш род – это баланс между добром и злом, так было, так есть и так будет. Что судьбою написано, то и исполнится. Лети с миром, нечистый!

– Не оставят твою душу в покое. Все равно будешь моей.

Рассвет. Тюремную тишину разрезал лишь каркающий ворон.

В ночь, перед судом, Марту перевели в комнату, разрешили умыться, выдали свежую рубаху, длинное белое платье, закрытые сандалии и чепчик на голову. Утром принесли травяной чай и свежую сдобу. Марта окунула свой крест в воду, она стала вином и, не отрываясь, залпом выпила. Она приложила крест к сдобе, та стала просвирой, и женщина за раз ее съела. Пленница подняла свои очи к небу и зашептала: