– Ну, – ответил Райт, нисколько не удивленный подобным напором, – раз мы стоим у твоей двери, идти ко мне было бы нерационально.

Отлично!

Осторожно оттерев ведьмака от дверного косяка, я отперла магический замок. Получилось, правда, не с первого раза. Руки дрожали – хотелось верить, что от предвкушения почти научного открытия.

Но, голос, к счастью, оставался ровным.

– Прошу. – Я толкнула дверь, пропуская гостя в свою комнату.

Ловушка захлопнулась.

***

В маленькой одноместной комнатке, вмещавшей только кровать, шкаф и рабочий стол напротив узкого окна, ведьмак, казалось, заполнял собой все пространство. Ощущения от присутствия нежданного гостя были непривычные – отдававшиеся в теле легкой дрожью и участившимся пульсом. Как будто воздуха вдруг стало недостаточно для нас двоих, и каждый вдох содержал в себе частичку Хью Райта – едва уловимый аромат его дыхания, запах туалетной воды и тонкую нотку полынного дыма, впитавшегося в одежду после практикума по зельеварению.

Ох…

Сделав два шага, я наткнулась на основание кровати и мысленно выругалась про себя – спонтанно возникшая идея в теории была неплоха, а вот на практике…

На практике пополнять резерв естественным для темных образом всегда было мне… ну, скажем так, не по душе. Как будто обращаясь к первобытной части себя, я низводила близость, которая должна была быть чем-то важным и значимым, до уровня выпитого зелья или съеденного завтрака.

Становилась такой же, как эр Блейз Берг, мой отец.

Я почти не помнила его. Должна была бы не помнить совсем – мне было не больше двух лет, когда мать, устав от пренебрежения и бесконечных измен, забрала меня и навсегда покинула дом Бергов. Но память зачем-то сохранила размытый высокий силуэт в темном плаще, похожем на крылья птицы, и низкий голос, отрывисто и холодно отвечавший на всхлипывающие обвинения.

«Это твоя ошибка, Фолкнер… Ты знала, с кем связываешься… Я темный, такова моя природа. А тебе… нужно было предупредить, что ты девственница».

Значение этих мудреных для ребенка слов – «темная природа», «связь», «девственница» – я узнала раньше, чем научилась читать, настолько часто бабка с дедом повторяли их, вновь и вновь обсуждая проступок матери. Магический резерв одаренного не бесконечен. И если светлому магу достаточно стихийной подпитки и зелий, то природа темных позволяла быстро восстановить силу за счет интимной – тогда я еще не сильно понимала, что это такое – близости с темной или светлой магичкой. А если вдруг светлая – как это вышло с мамой – оказывалась девственницей, между ней и ее партнером происходила привязка, на некоторое время ограничивающая темного в выборе пары.

Этим молодая, наивная – и, честно говоря, откровенно глупая – эрис Фолкнер и решила воспользоваться, подумав, что за год, в течение которого она станет единственной, чья близость восстанавливает магию популярного старшекурсника Блейза Берга, темный привыкнет, остепенится и будет готов связать с ней жизнь.

Ха-ха.

Большая университетская любовь моей матери к темному ведьмаку закончилась катастрофой – беременностью, отчислением, ссорой с родителями и нежеланным ребенком.

Мной.

Острое чувство собственной ненужности сопровождало меня первые несколько лет жизни в далеком северном городе, куда мама, окончательно порвав с Бергом, вернулась под строгий надзор родителей. И они ни на секунду не позволяли мне забыть, что я живое напоминание о темном, чье имя в огромном холодном доме было под запретом. И лишь тогда, когда в нашей жизни появился метаморф Майк Джун, все понемногу начало меняться.

Сначала оттаяла мама. Строгая бабушка стала реже поджимать губы и при каждом удобном случае поминать прегрешения Берга. Дед, огромный и несгибаемый, точно скала, пожал эру Джуну руку и разрешил приходить в гости. А потом очередь дошла и до меня.