Господи, она говорит так, словно утро что-то может изменить!

- Только что вашего брата обвинили в убийстве всех девушек, - ответил Бастиан, и в его глазах снова появились мягкие огни. – Причем это сделал человек, к которому невольно прислушаются, не я, так полиция. Я должен поговорить с господином Декаром, и советую не чинить препятствий.

Это было сказано так, что Аделин поняла: сопротивляться бессмысленно. Он сломает и растопчет ее, если пожелает. Она обернулась и, увидев в дверях испуганную до смерти служанку, приказала:

- Мари, позови сюда господина Уве, пожалуйста.

Девушку как ветром сдуло. По лестнице простучали каблучки, хлопнула дверь в комнату брата.

- Он ни в чем не виноват, - сказала Аделин, мучительно пытаясь понять, чем можно пронять этого столичного урода. Золото, постель? Она готова была дать ему все, что угодно, лишь бы он оставил ее и Уве в покое и больше здесь не появлялся.

Пусть он даст им жить, как раньше!

- Аделин, я должен с ним поговорить, - произнес Бастиан с тем терпеливым спокойствием, с каким говорят с упрямыми детьми, которые топают ногами и рыдают во все горло. – Вы ведь не будете прятать его от меня вечно, правда?

«Вот и все, - подумала Аделин. – Вот и все».

Гостиная вдруг размазалась перед глазами, как акварель – Аделин поняла, что вот-вот расплачется.

- Что мне сделать, чтобы вы ушли? – прошептала она, понимая, что теперь-то Бастиан точно не уйдет. Нет, она не справилась. Не смогла.

Бастиан посмотрел на нее почти зло.

- Будет вам, - отрывисто произнес он и отвернулся, словно брезговал смотреть.

Слуги привели Уве – Аделин убедилась, что брат совершенно спокоен, и вздохнула с облегчением. Может, ничего страшного не произойдет. Уве прошел к своему креслу, коротко поклонился гостю и произнес:

- Вы не возражаете, если я сяду? Плохо себя чувствую.

- Разумеется, господин Декар, - кивнул Бастиан и устроился на диване напротив. – Меня зовут Бастиан Беренгет, я расследую убийства девушек в Инегене. Простите за поздний визит, но я должен с вами побеседовать.

Он держался так, словно Уве был совершенно здоров и являлся настоящим, а не номинальным хозяином этого дома – Аделин удивленно поняла, что чувствует благодарность.

Потом она поняла, что стоит в платке на плечах и ночной сорочке, и благодарность смыло волной стыда. Впрочем, и он исчез практически сразу.

- Я к вашим услугам, - ответил Уве. – Но не знаю, чем могу помочь, я почти не выхожу из дома. Разве что в сад или поселковую церковь со слугами.

- Как вы себя чувствуете? – спросил Бастиан. Уве неопределенно пожал плечами, и Аделин невольно обрадовалась тому, насколько спокойно и разумно он себя вел.

- Не очень хорошо, - признался Уве. – У меня был приступ перед убийством Адайн Сили. Чудесная девушка, очень жаль, что все так получилось…

Бастиан задумчиво постучал пальцем по подбородку, задумчиво прикусил губу, не сводя взгляда с Уве. Аделин почувствовала, как волоски на руках поднимаются дыбом, и увидела, как над темными волосами следователя сверкнула маленькая молния. Он был полон магии и готовился выплеснуть ее на Уве.

«Ангельский щит, - подумала Аделин и шевельнула пальцами, выстраивая между Бастианом и Уве золотую непроницаемую стену. – Должно помочь».

Это было верхом безумия – творить защитную магию в присутствии инквизитора. За такое во все времена полагался костер, но Аделин не могла просто стоять и смотреть, как чудовище со шрамами будет терзать ее брата, ее Уве, который ловил с ней стрекоз, собирал цветы в полях в ночь святого Жофрея и учил ее рисовать птиц.

- Что вы чувствуете во время приступа? – спросил Бастиан с прежней заботой в голосе. Он не заметил Ангельского щита, и Аделин впервые смогла вздохнуть с облегчением. Может, все обойдется.