Затем уроки по заклинаниям, привлечением иллюзий.

Вечером Веренея с братом ушла в дальнюю деревню за продуктами, там жили их родители. Обещали к утру успеть вернуться. Рамер осталась одна в комнате.

Умылась, сняла чёрное платье, надела толстую ночнушку из фланели до пят, забралась сверху покрывала и включила переговорник.

Отец был в зелёной форме военного-пограничника.

Он сразу поставил дочь в известность:

–Рэмка, ты пристроена, а я…Я всегда был воином.

–Что-о-о? Ты идёшь на границу?

–Я растил тебя десять лет, Рэмка. Десять долбанных лет я жил с тобой…

–Ты…ты жалеешь о потерянных годах возле меня?– начала задыхаться от рыданий Рамер.

–Прости, прости, цветочек. Ты, конечно, лучшее, что у меня есть. Но армия – это смысл моей жизни. Я и так десять лет был охранником в магазине!

–Ты прав,– всхлипнула, признавая, дочь,– Ты должен делать то, что тебе нравится. Люблю тебя.

–И я тебя. Будь счастлива.

Отец отключился. Переговорник погас и в наступившей темноте появились странные потусторонние звуки: скрип деревянных половиц, чьё-то прерывистое дыхание.

Девушка догадалась: «Нежданный визитёр! Явно кто-то облился эликсиром невидимости! Как же разоблачить нахала? И пробрался же незаметно…Неужели ключи есть?» Встала, сходила за стаканом воды. Сидит, ждёт, когда невидимка наглеть начнёт, и под подушкой пустую тарелку, оставшуюся после печенья, оглаживает. В полутьме заметила, как смялось покрывало, заскрипела кровать.

Кто-то провёл пальцами по её губам и прошептал:

–Безоговорочное «да» – это то, что сейчас надо…

–Ага, счас с перепугу упаду тебе в объятия…Ждать замучаешься!

И Рамер выплеснула воду в предполагаемого невидимку, а затем наотмашь врезала тарелкой по голове, когда поплыла-обозначилась некая эльфийская физиономия. А тарелка даже не разбилась, но из рук выскользнула. Пока эльф стонал, схватившись за голову, узнала в нём своего врага.

Возопила:

–Ты! Тьмануэль!

–Разве не очевидно? Или задавать очевидные вопросы научилась у нового друга голема?

–Эльфийский наглец! Ещё и своими длинными ушами подслушивать любит!

–Да! Но мы, эльфы, не умеем соблазнять ментально. Иначе ты бы уже ползала у моих ног.

–Да ты размечтался!

–Значит, поклялась, что я плакать буду…

–Эх, голова у тебя крепкая…Может, что другое оторвать?

Хлопком включила свет и обомлела. Вода с лица Тьмануэля стекла по животу, намочив и член. Ранее девица мужских органов не видела и покраснела.

Ошарашено спросила:

–Это что за кузнечик-мутант у тебя между ног? Это только у эльфов такая гадость растёт?

–Это орган размножения и удовольствия. О, смущаться даже умеешь…Красная, как яблочко…

Рамер бросила ему подушку Веренеи, от прикрыл стратегические места.

–Я думала: эта штука из живота у мужчин вылазит. И такая большая она у тебя…

–Что ты! Это он ещё не в рабочем состоянии. А так он раза в три больше.

Отрывать член стало безумно стыдно.

И тут до неё дошёл весь ужас ситуации:

–Ты, что, хотел скомпрометировать меня?! Или…даже…изнасиловать?!!

Она старалась глядеть только в его глаза, чтоб перестать краснеть, даже разводы воды на груди напрягали отчего-то.

Тьмануэль заносчиво оправдывался, не отрицая:

–Неосмотрительно было оскорблять эльфа, вредить эльфу и угрожать эльфу.

–Ты ключ где взял, урод?

–Думаешь, тебя просто так в такую шикарную комнату поселили? Я сразу спланировал отомстить тебе за твой поганый язык. Сразу хотел любовницей сделать…

–Подумаешь, мурлом обозвали!

–А сейчас только что «уродом» назвала!– напомнил эльф.

–Постой, что ты сказал? Лю-бов-ницей хотел сделать?! Ах, ты ж потрах тролля!

Вскочила. Сначала принялась вражину озабоченную подушкой хлестать, после ладошками, затем в запале двинула его ногами, спихивая с кровати. Тьмануэль изрядно грохнулся на пол.