– Нет. Но возле кровати валялся использованный презерватив. А Осинка была одета в красивое белье. Логично решить, что там был мужчина.

– Где стояла бутылка?

– За прикроватной тумбочкой.

– Вы знали, что бутылка там?

– Да. Раньше я иногда у нее ночевала. Осинка обычно держала одну-две открытых бутылки возле кровати, чтобы можно было опохмелиться, не вставая. С тумбочки можно было нечаянно бутылку столкнуть, а за ней как раз получалось удобно.

– Вы узнали бутылку, в которой был яд?

– Узнала? Бутылку? Нет. А мы с ней были знакомы?

Кирилл улыбнулся. Хорошо, что он здесь. Одной было бы намного сложнее. А вот оперативник не улыбается. Поймав быстрый серый взгляд, я поняла, что он знает намного больше нас. Знает что-то плохое и думает, что мы к этому плохому причастны.

– Мать Олеси утверждает, что это вы подарили ей злополучную бутылку.

– Возможно. Иногда мне дарят алкоголь. А я обычно отдаю его Осинке.

– А вы пили то подаренное вино вместе Олесей?

– Нет. Я не пью вина. Вообще алкоголь не употребляю.

– Что, совсем?

– Совсем. Ничего спиртного.

Ух ты! Нет, я конечно знала, что такое признание вызывает неадекватные реакции, но чтобы сразу два интересных мужика от меня дар речи потеряли. Любуйся собой, Рита, пользуйся моментом.

Бирман думал пару секунд, выбирая между версиями: алкоголичка со стажем в завязке или просто врушка. Кажется, склонился ко второму варианту. Кирилл отложил сомнения на потом. Он явно представлял, как будет последовательно соблазнять меня французскими именными винами, XO коньяками, гавайским ромом или текилой. До него еще пока не дошло, что то, что я сейчас не пью ничего, вовсе не означает, что я не успела попробовать достаточно много мировых алкогольных брендов раньше.

Опомнившись, Бирман вернулся к происшествию с Осинкой:

– Олеся не совершала попытки самоубийства.

– А-а. Что же тогда случилось?

– В бутылке оказался специфический яд. Вы оказали большую услугу подружке, прихватив с собой в больницу его образец. Без быстрого анализа Олеся, скорее всего, была бы уже мертва.

– Кто-то подсыпал яд в бутылку?

– Может быть, это вы?

Я растерялась. Но признала, что оперативник придумал весьма логичную версию. Мотив можно придумать, возможность у меня была. Только вот в ядах я не разбираюсь, но поди докажи это уверенному в себе менту. Кирилл положил свою руку поверх моей и тихим пожатием меня успокоил. Я покачала головой:

– Нет. Это не я.

Но Бирман уже шел в атаку с другого направления:

– Маргарита Евгеньевна, вы знакомы с Денисом Петровичем Шкуркиным?

Пытаясь собрать мысли и в бесстрастных серых глазах уловить хоть какую-нибудь эмоцию, я выдавила:

– Что с ним случилось?

Оперативник немного поиграл со мной в гляделки, но потом отступил и ответил:

– Позавчера поздно вечером Денис Петрович отравился. Вином.

– Он… жив?

– Да, но состояние стабильно тяжелое.

– Он и Осинка пили одно и то же вино?

– Да. И яд в бутылках одинаковый.

Я промолчала. Что тут скажешь. Что ни с того ни с сего я втянула только что обретенного кавалера в мутную уголовщину. Веселая я девушка, прямо не заскучаешь. То дев грязных носи, то по ментовкам шастай, теперь вот еще и с фотографом будут нервы мотать. В ответ на мои мысли Кирилл только тепло улыбнулся и весело подмигнул. Можно подумать, мы балетную премьеру обсуждаем.

Я начала рыться в сумке. Нашла три фото, которые таскала в сумке с мыслью сделать для них красивые багетные рамки, и протянула их через стол:

– Вы наверняка хотите спросить об этом. Дионис сделал для меня несколько фотографий. Вот эти, например. Готовые фото Кирилл забрал в прошлый вторник. Я забыла у него, ну, то есть у Кирилла, свой телефон, и Дионис договорился о встрече с ним.