– Использовать У-2? – Раскова нахмурилась. – Да вражеские зенитки моментом тебя подстрелят.

– У меня есть план, товарищ майор. Разрешите доложить?

– Не могу поверить, что ты ее убедила, – проговорила Инна Портникова, обращаясь к Насте. Они и еще трое добровольцев шли по взлетной полосе. Ледяной январский ветер пробирал до костей и подгонял к самолетам. Маленькой Инне приходилось чуть ли не бежать, чтобы не отставать. – В то, что ты согласилась на это безумие, я тоже поверить не могу, – добавила она, пихнув Катю Буданову в бок.

– Это вовсе не безумие, а хороший план. Просто проследи, чтобы двигатели наших самолетов были как следует прогреты и смазаны. Остальное мы сделаем сами.

– Не волнуйтесь, – фыркнула Инна, – вы двое, может, и известные пилоты-пижоны, но я-то все еще лучший механик этого аэродрома. Двигатели у вас в порядке, и бомбы подвешены.

Настя похлопала подругу по спине.

– Я в тебе не сомневалась. Теперь помоги нам раскрутить пропеллеры, а потом далеко не уходи. Ночь почти безлунная, света в округе нет, и без твоей помощи мы не сможем приземлиться.

– Не беспокойся, я буду здесь. Я буду рядом всегда.

Настя забралась на крыло биплана, а оттуда в кабину. Двигатель действительно был прогрет и завелся сразу же, несмотря на мороз. Позади нее в штурманском кресле разместилась Татьяна. Она прокладывала курс по карте и секундомеру.

– До цели одна минута, – объявила Татьяна через полчаса полета.

– Хорошо. Давайте потанцуем!

Настя заглушила мотор, отвела ручку управления от себя и отправила У-2 в резкое бесшумное падение. На высоте каких-то трехсот метров она заскользила в сторону цели и дернула оба провода, чтобы сбросить бомбы. Почти в то же мгновение она снова завела двигатель и стала резко набирать высоту. Ей удалось подняться еще на пятьдесят метров, когда взрывной волной самолет отбросило вбок. Настя стабилизировала машину и услышала взрыв двух других бомб, сброшенных с самолета Кати. Вражеские зенитные орудия даже не пикнули.

– Ух ты! – воскликнула Настя. У нее не было радиосвязи ни с землей, ни с другим пилотом, и свое ликование она могла разделить лишь со штурманом, но и этого было достаточно. Они показали, что даже с такими хрупкими игрушечными самолетиками женщины могут бомбить немецкие позиции. Теперь мужчины на аэродроме больше не будут над ними подсмеиваться.

Утром девушки столпились перед новыми списками с распределением. Катя почесала лоб.

– Черт.

У Насти упало сердце.

– Я не попала в пилоты-истребители. Ты тоже. Это несправедливо, – с горечью сказала Катя.

– Прекратите жаловаться, – оборвала ее коренастая женщина, стоявшая рядом. – Я вот вообще никуда не полечу. Меня записали в оружейники. Буду по ночам таскать бомбы на летное поле, чтобы вам было с чем играть в героев.

– Как вам не стыдно, а ну-ка прекратите! – прогремел голос майора Расковой. Девушки расступились и опустили глаза. – Только послушайте себя: «Я заслуживаю этого» или «Посмотрите, куда меня засунули». Вы что думаете, мы можем совершать вылеты без штурманов, техников и оружейников? Личные амбиции недостойны советской женщины.

Ее голос смягчился, и майор положила руку на плечо женщины, посетовавшей на то, что ее отправили к оружейникам.

– Не переживайте. У каждой из вас будет шанс проявить себя, все вы будете героями по-своему, – она показала большим пальцем в сторону списков. – Как видите, мы разделили вас на три полка: 588-й ночной бомбардировочный полк, 587-й регулярный бомбардировочный полк и 586-й истребительный полк. Каждый полк состоит из пилотов, штурманов, оружейников, техников и конторских служащих.