Это была не моя мать...

Меня провели с самого начала. Мой дракон им был нужен не просто так, особенно если вспомнить слова о времени, которого нужно больше. Но что с этим стражем? Он какой-то заторможенный или здесь есть что-то, что блокирует даже его настоящие силы?.. И где моя настоящая мать? Страж может принять чей-то облик только при наличие частицы тела этого существа. Речь идёт не о слюне или волосе…

— Лесса, я скучал по тебе, — оскалился Элдар, бесстрашно подходя и начиная гладить меня по огромной чешуйчатой лапе. — Я помогу тебе избавиться от всех врагов, а потом нас ждёт серьёзный разговор, ведь сейчас я жив только благодаря тебе.

Он смотрел на меня так, словно действительно был рад меня видеть и нисколько не зол, что я стёрла его с лица этого мира. Пусть он не видел, в каком состоянии после этого я была. Не знал, как сильно винила себя за это. Даже Иргису не говорила, сколько его смерть причинила мне боли. Бессчётное количество раз думала, как всё могло бы обернуться, будь я всегда рядом с Элдаром и останови его в самый нужный момент… Но я знала, что ничего бы не изменилось, а сейчас моя первая любовь стоит передо мной. И я не понимаю, как реагировать на происходящее.

Он не мог возродиться из ничего, вырвать из самого сердца Бездны, откуда уже не возвращаются. Я сама отправила его туда, обрекая на вечные муки. Но он стоит передо мной, словно ничего этого не было. В глазах нет ненависти, только нежность, от которой два моих сердца учащённо забились в груди. Хотелось протянуть человеческую руку и убедиться, что всё это не сон, но…

Шум чьих-то приближающихся шагов отвлёк от мыслей. Обострённый слух уловил движение нескольких существ. Те, кто в течение всего времени моего заточения здесь усердно притворялись работниками моей матери, изучающие пробуждение дракона, направлялись прямо к нам. Почему-то от одной мысли о матери внутри что-то оборвалось и стало невероятно больно. Как будто та крохотная связь, что всё ещё была между нами, резко растворилась, словно её и не было.

Болело не тело, душа. Однажды она сказала, что такие, как мы, всегда чувствуем себе подобных. Она чувствовала меня, а я её так и не смогла в тот раз. На этот раз я была всецело уверена, что с ней что-то произошло. Связь нельзя оборвать самостоятельно. Значит, либо мама в тяжёлом состоянии, либо… Почему-то даже мысленно не хочется произносить это «либо».

В моей груди начал разгораться огонь, появилось желание испепелить здесь всё к бездне. И я не стала сдерживаться. Расправив огромные кожистые золотисто-чёрные крылья с шипами, взревела по-драконьи, предупреждая всех приближающихся к нам тварей о своём гневе. Задрожали стены, где-то начал обваливать потолок, но легендарные стражи, коих здесь оказалось с три десятка, продолжали самоотверженно нестись. Они уже были на одном с нами этаже и готовились к нападению.

Одним движением хвоста забросила близнецов себе на спину и, смерив презрительным взглядом белых чудовищ, извергла пламя. Золотой огонь испепелял всё, до чего только добирался. Стражи, словно чьи-то куклы, продолжали упорно подбираться к нам, тщетно пытаясь защитить себя своей магией зелёного цвета. В нас летели шипы с их спин, длинные лапы с острыми пиками на конце пытались задеть если не меня, то хотя бы скинуть с моей спины вампиров.

А я продолжала бушевать, разрушая стены хвостом, разбивая химические реактивы без мыслей, что в них может быть что-то очень опасное. Моё пламя было повсюду, твари с мерзким визгом умирали и тут же обращались в пепел. Душевная боль от разрыва связи проявляла себя всё острее, и я разрушала всё, что попадалось на пути скорее из желания, чтобы это прекратить, чем чтобы убить обидчиков.