– Так, стоп! А Машка-то где?

– Так она собиралась вам с Димкой своим нарядом хвастаться, – ответила Олеська.

Наташка и Димка переглянулись.

– Она не подходила к нам…

– Даня! – нервно воскликнула Наталья, – Ты видел Машку?

– Нее, я спал, – ответил сонный Данила. Он отчаянно зевал, а на его лице подтверждением, что он не врет, алели рубцы, оставленные подушкой.

Стали выяснять, кто утром видел Машку, но как оказалось, видела девочку только Олеська. Потом ребенок изъявил желание похвастаться родителям своим костюмом, но до родителей так и не дошел. Наташка в панике схватилась за голову. Дед Василий принялся ее утешать:

– Да подожди ты переживать. Ну, куда она из дома да со двора денется?

У Олеськи перед глазами промелькнули точно кинокадры из своего сна-воспоминания, как она потерялась той давней новогодней ночью, и она снова ощутила страх пятилетнего заблудившегося ребенка. Народ засуетился – пробежались по комнатам, заглянули во все шкафы и под все кровати. Несколько человек выбежали во двор, кто налегке, кто накинув на себя верхнюю одежду. Машку нашли сидящей перед будкой Тобика и скармливающей ему сосиски из своего одеяния. Тобик ел с удовольствием, причем вместе с целлофановой оболочкой.

Наташка схватила дочь в охапку и унесла в дом. Тобик тоскливым взглядом проводил сосиски, намотанные на Машкиной шее, вздохнул и залез обратно в будку.

А все снова, включая Машку, собрались на кухне и держали совет – стоит ли варить оставшиеся сосиски на завтрак. Судя по всему, Тобик позавтракал очень хорошо, и на душу населения осталось всего лишь по полсосиски. Но это все же лучше, чем ничего. Однако, посовещавшись, сосиски решили отложить и позавтракать вчерашними салатами.

Машка была наказана. За сосиски.

Когда блудную дочь нашли, волнение и смех улеглись, народ снова собрался в гостиной. На раз-два умяли оставшиеся салаты, а заодно обсудили и Машкино поведение.

– Я чуть с ума не сошла, – нервно покусывая губы, заявила Наталья.

– Вот скажи пожалуйста, зачем ты это сделала? – обратилась она к дочери.

– Што жделала? – подняла на мать свои голубые глазища Машка.

– Что… Ну, во-первых, взяла без спроса сосиски и скормила их Тобику, а во-вторых, никому не сказала, вышла на улицу раздетая…

– Во-первыф, – бесцеремонно перебила мать Машка, – Тобик тоже куфать хочет, а во-фтовыф…

Машка застыла. Она стояла, подперев левой рукой бок, а правую картинно подняла ладонью кверху.

– Ну, что у тебя там «во-фтовыф»? – насмешливо спросил Димка.

– Я жабыла… – Машка крутанулась на пятке и вприпрыжку поскакала к дивану.

Коротенькая юбочка подлетала, открывая взору чуть спущенные колготки, а сползший на бок огромный белый бант подпрыгивал в такт своей хозяйке.

– Нет, ну надо же было додуматься – сосиски на шею намотать! – воскликнула Наташка.

– А тут и думать особо не надо было, – заступилась за племяшку Олеська. – Вон, в журнале как тетенька с сосисками красиво смотрится. И с кобасками.

– Нечего детям смотреть взрослые журналы, – отрезала Ленка.

– Нечего взрослым оставлять свои взрослые журналы без присмотра, – парировала Олеська,

– Вы бы еще Плей Бой на столе оставили, – буркнула она.

Услышав ее слова, Димка почему-то немного покраснел.

– А ты не выгораживай свою любимицу, – прикрикнула Ленка. – А то тоже будешь наказана за компанию. И, кстати, почему ты не отобрала у нее сосиски, когда увидела, что она с ними творит?

– Потому что она сказала, что обязательно должна показаться в этом образе папе и маме, а я не могла допустить, чтобы родители пропустили такую красоту, – невозмутимо ответила Олеська,