После этой Ленкиной речи все собравшиеся покатились со смеху, а Машка, услышав, что говорят про нее, кокетливо улыбаясь, потупила глазки.

– А ты почему мне раньше про это не рассказала? – утирая слезы, спросила Наташка.

Ленка развела руками:

– Да как-то запамятовала. Она ведь чуть ли не каждый час что-нибудь да отчебучит, всего и не упомнишь.

Отсмеявшись, народ расселся на диване, а дед Василий сел на поставленный в центре комнаты стул. Ленка уже готова была набросить на деда фату со смотрелками, но Наталья вдруг воскликнула:

– Стоп! Надо не деда Василия посадить, а Вадика. Дед нас всех как облупленных знает, сразу вычислит. А Вадик нет. И ему полезно будет узнать нашу семью поближе, – добавила Наташка и хитро взглянула сначала на Вадика, а потом на Олеську. Олеська непонимающе свела брови, а потом вспыхнула вся. Вадик же с готовностью вскочил.

– Да, я согласен, давайте!

Первым перед Вадиком посадили деда Василия. Вопросы задавала Ленка.

– Перед тобой сидит человек, рожденный в стране, которой нет на карте.

– Мммм, – замялся Вадик, – Не могу ответить. Следующий вопрос.

Все присутствующие решили, что по условиям игры, если ведущий не отгадает с первой попытки, дать ему еще две, и Ленка, немного подумав, сказала.

– Перед тобой сидит тот, кто любит песни Газманова.

– Аааа, знаю, знаю, знаю! – Вадик аж подскочил, – Дед Василий любит Газманова! И, да, как я сразу не подумал, на счет страны – «Я рожден в Советском Союзе, сделан я в СССР», – пропел он.

– Тааак, хорошо, следующий, – азартно протянула Ленка и подтолкнула к стулу Олеську.

– А вот этот человек сегодня, первого января, сделала то, чего никогда не делал в своей жизни.

Посыпались возгласы:

– Ого. Вот это вопрос…

– Ну, Вадик, держись.

– Ха, не отгадает!

Но Вадик думал всего-то с полминуты, а потом сказал тихо, но уверенно:

– Это Олеся. Она сегодня впервые слепила из глины слоника.

Все присутствующие взорвались аплодисментами.

Перед сном Олеська вышла на крыльцо. Захотелось глотнуть морозного воздуха, посмотреть на звезды. Она зябко куталась в курточку, запахивая ее посильнее, но не спешила уходить. В душе росло странное чувство – было грустно и радостно одновременно. Сколько лет она отмечает Новый год в этом доме – не сосчитать. Да, пожалуй, почти столько, сколько лет ей самой. Новый год для нее всегда был связан с волшебством. И даже когда она выросла, ощущение волшебства в эту ночь не исчезло. Но нынче все было как-то не так. Предчувствие радости и чуда окутало ее словно коконом, она ощущала это во много раз сильнее, чем в детстве…

Скрипнула входная дверь. Олеська повернула голову и увидела, что на крыльцо вышел Вадик. Он, в отличие от Олеськи выскочил налегке, даже крутку не накинул.

– О, вот ты где? – А мы тебя потеряли.

На слове «мы» он будто споткнулся.

– Ты же замерзла! Пошли в дом.

Он взял ее руки в свои.

– Ледышки совсем.

Олеська смутилась, но руки не отняла. И неожиданно сказала:

– Представляешь, почти сутки Новый год. Не именно праздник – Новый год, а сам год, он новый, маленький еще, только родился. И живет целые сутки…– она смущенно замолчала, удивляясь сама себе, что говорит с Вадькой о таких нелепых и как будто глупых вещах, не боясь его насмешек.

А тот и не думал смеяться, серьезно посмотрел Олеське в глаза и продолжил ее мысль:

– Ну да, так странно – вот ребенок родится, или щенок, не важно, кто-нибудь, кто одушевлённый, и про них принято так думать – они живут на свете уже сутки. А про год никто так не говорит. А он тем временем живет. И скоро начнется следующий день. А потом жизнь понесется, не удержать. Но вот этот первый день – он какой-то особенный.