Она отрицательно замотала головой, и светлые кудряшки заметались из стороны в сторону.

– Мне не надо доброго. Мне надо воспитанного, – проговорила она и пожала плечами. – Уж, извините. Но если вы не прекратите так говорить, я на вас пожалуюсь.

– Сколько угодно! – заорал Шпагин, не справившись с собой и еще с тем, что засмотрелся на ее спутавшиеся волосы, с тем, что захотелось уложить кудряшки колечко к колечку. – Жаловаться она будет!!!

Он сорвался с места и заходил по кабинету у нее за спиной, от двери к окну, от окна к двери. И все время мимо нее, все время мимо ее кудряшек, спутавшихся на плечах и спине. Спина была узкой, сужающейся в талии до таких размеров, что он обхватил бы ее руками. Если бы позволили…

– Жалуйтесь, Мария Сергеевна! – предложил он, остановившись рядом с ней и наклонившись так, что почти касался своей щекой ее щеки. – Только не забудьте при этом рассказать, что в вашей квартире был найден труп вашей подруги! Что перед этим вы с ней о чем-то говорили по телефону! Вы сами об этом нам заявили. Возможно, повздорили и, возможно, убили!

– По телефону?! – она отпрянула, поворачивая к нему лицо, ее рот презрительно скривился. – Я была за городом в своем доме. Это могут подтвердить соседи.

– Могут! Но не подтвердили! – Шпагин с силой ударил себя по ляжкам. – Не видели вашей машины, не видели света в вашем доме, не видели вас, Мария Сергеевна!

– Я… Я не ходила по домам, чтобы меня видели. И забор в моем доме высокий. Был старый, я поменяла. От любопытных глаз. Кто же знал, что они пригодятся… Да! Кстати! – Маша оживилась, на бледное лицо вернулся румянец. – Я же заправлялась перед тем, как вернуться.

– Заправлялись утром следующего дня. Следующего за убийством, – проворчал Шпагин. Он об этом уже знал. – Вы могли вечером вернуться в город. Убить подругу. Вернуться в дом, а утром поехать обратно как ни в чем не бывало.

– Бред какой-то! – Она не выдержала и рассмеялась с горечью: – Зачем?! Зачем мне ехать туда, если я могла Зою вызвать к себе? Могла убить в доме, похоронить в саду, никто никогда не узнал бы! Забор-то высокий…

Логично!

– А что, кстати, она делала в вашей квартире, Мария Сергеевна? У нее были свои ключи?

– Да, были.

Маша опустила голову, судорожно соображая. Говорить про звонки с ее домашнего и на домашний не имело смысла. Во-первых, не поверят. Во-вторых, звонок с домашнего на ее мобильный может ей стоить свободы. Скажут, что она действительно вернулась в город, чтобы проверить. Там застала подругу… с мужем, гадость какая, и убила ее в состоянии аффекта. Его пожалела. Или на нем ее аффект закончился, если можно так выразиться.

– Зачем она пошла в ваш дом, если вас там не было?

Шпагин каждым нервом, застуженным в армии коленом почувствовал, что секрет в этом какой-то есть. В этой наклоненной голове, судорожных вздохах. В сгорбленной спине и крепко сжатых пальцах, в которых зажат комочек носового платка.

– Она просто зашла в туалет. Была где-то рядом и зашла.

– О! Так вот как можно использовать квартиры друзей?! Просто как сортир?

– Ну, зачем вы так? – Маша съежилась. – Зоя позвонила мне, или я позвонила Зое, точно уже не помню. Но можно посмотреть на моем мобильном… Мы поговорили. Она думала, я дома. А я за городом. Она рядом с нашим домом где-то была. Сказала, что зайдет ко мне и… Дальше вы знаете.

– Здорово! – зло оживился Шпагин, усевшись на край своего стола. – Значит, зашла в туалет и за это поплатилась?! Вам самой-то не противно?

– От чего?

Маша глянула на его колени, обтянутые тканью хороших брюк. Колени были крепкими, мощными.