– Они такие же, как и вы с братом, – сказал Ярослав, – дикие, но прекрасные.

Яра не могла поверить. Он вспомнил и сдержал обещание. Не удержавшись, она повисла на широкой шее мужчины, без стеснения прижимаясь к нему всем телом.

– Спасибо, – прошептала она.

Ярослав. Ее возлюбленный князь. Которого она лишила жизни. Но что посреди города делает эта давно утерянная шкатулка? Ева даже не знала, что случилось после того как она убила мужчину и сбежала за братом. За ними не гнались, не пытались настигнуть. Будто Чернобог стер всем память. Но Ева помнила. Каждый миг своей чрезмерно долгой жизни девушка чувствовала вину. Она раздирала грудь, рвалась наружу еженощными рыданиями и регулярными попытками убить себя. Но Александр был рядом. Они срослись душами, словно были единым целым. Как и при рождении. Тогда брат спас ее от самой себя.

Но девушка закрылась, выбросила из памяти огромный кусок жизни, а ключ вышвырнула прочь. Со временем боль утихла. Нет, она не прошла, просто будто легла серым осадком на дне сердца. А встретив Быстрова, синеглазка начала ощущать растущую вину. Поскольку давно погибшее чувство пустило корни в ее сути. Проклятая, одинокая, тысячу лет блуждающая в тенях, она вновь ощутила себя живой. И перепугалась. А теперь отец Род и вовсе одарил ее ребенком. За что? Ведь Ева не сделала за всю жизнь ничего хорошего.

Опустившись на колени, девушка взяла шкатулку. От нее веяло могильным холодом. Но синеглазка привыкла к этому смраду. Прижала дорогой сердцу предмет к груди, как вдруг вновь увидела колдуна. Он печально смотрел на нее. Подскочила и рванула следом, но чем быстрее бежала, тем дальше был ее соратник.

– Мухорт! – крикнула ему, но колдун не откликнулся

Ночь вокруг казалась такой темной, что Ева прорывалась сквозь густой мрак, не видя ничего вокруг. Но внезапно остановилась. На ее плечо легла мягкая теплая рука.

– Яра… – родной, но давно забытый голос князя опалил кожу.

Глаза мгновенно наполнились слезами. Нет! Это не может быть он! Он умер. Она убила его.

– Ты…

– Я здесь, – но все нутро сопротивлялось неверию.

– Ярослав… – прошептала, затем бросилась на шею мужчине.

Он гладил ее по спине. А Ева плакала. Выпускала ту маленькую девочку, которой резко пришлось повзрослеть. И лишь рядом с сильным и взрослым мужчиной чувствовала себя под защитой. Он мог ее спасти, а она… она предала.

– Прости… умоляю, прости меня, – шептала, пытаясь вдохнуть больше родного запаха, но не чувствовала ничего.

– Я не злюсь, мое маленькое солнце.

Открыв глаза, она вновь увидела колдуна, стоящего поодаль. Но почему он так печален? Стоп! Ярослава же не может быть здесь! Попыталась сделать шаг назад, но сильные руки князя удержали ее. Взгляд, поначалу мягкий и теплый, вдруг приобрел ледяную остроту, в миг оцарапавшую душу Евы, возвращая ее в реальность.

– Отпусти! – стала рваться еще яростнее, – ты не он!

Но Ярослав, вернее тот, кто им притворялся, лишь молча тянул ее за собой. Он был силен, а на девушку из-за токсикоза накатила страшная усталость. И она обмякла в его руках.

– Скоро мы будем вместе, – почти рычало существо, – навсегда.

– Нет… – перед глазами возник образ Быстрова, – я не хочу!

– Яра! – крик следователя окончательно очистил ее разум, и девушка сделала последнюю попытку освободиться.

Потянула руки к Никите, и буквально рухнула в объятия своего мужчины. Вжалась в него всем телом. Синеглазку била сильная дрожь. Они стояли прямо на крыше дома Быстрова, на самом краю. Очевидно, враг хотел ее убить. Ярослава и след простыл, он просто испарился, рассеивая тьму и открывая реальность.