– Прости, папа, но я просто…

Он лишь развернулся в сторону леса и, по-прежнему не глядя на неё, сказал:

– Я проклинаю тот день, когда я взял тебя в город.

Всю неделю после школьной инспекции Моргана старательно напоминала себе, что она скоро получит всё, о чём мечтала, и вообще она должна быть счастлива как слон, но всё равно огорчение проскальзывало, когда она чувствовала, как растёт разрыв между ней и семьёй. Мать пыталась вести себя так, будто бы всё хорошо, но любой их разговор казался натянутым и о школе никто не упоминал. Она перестала просить Моргану посещать её магические уроки, но вместо ожидаемого облегчения Моргана чувствовала себя так, будто её задвинули в угол. А для отца Моргана словно больше не существовала. Он не мог найти в себе сил, чтобы просто посмотреть на неё. И только Турлах не стеснялся говорить всё, что думает.

– Ты предала нас всех. И не просто нашу семью, но всю общину.

Когда он в первый раз озвучил подобные мысли, Моргана была уязвлена до глубины души. Брат всегда был серьёзен и неотвязно убеждал её развивать свою магию, но никогда прежде он не говорил с ней с таким озлоблением. Однако, прослушав эту речь раз семнадцать, Моргана только и могла, что закатывать глаза. А ещё она подозревала, что отчасти он был в таком дурном настроении из-за крайне раздражённой свиньи, сидевшей рядом. Его последняя попытка завоевать фамилиара ни к чему хорошему пока что не привела.

– Ты же можешь продолжать жить так, как тебе хочется, здесь, в лесах, Турлах, а я буду жить так, как хочется мне, в городе. Это мой выбор, и это никого больше не касается.

– Никого больше не касается?! Ты разбила сердце родителям! И вдобавок навлекла позор на нашу семью. Ты хоть знаешь, как это выглядит в глазах остальных членов общины? То, как ты повернулась спиной к нашему образу жизни?

Моргана могла предположить, что выглядело это не очень хорошо, судя по тому, как деревня стала к ней относиться. Большинство, кажется, считали, что её поразил какой-то чудовищный недуг, и держались от неё подальше, как будто желание покинуть лес может быть заразным. И всё же она предпочитала тех, кто держался от неё подальше, тем, кто раз за разом выслеживал её, чтобы расписать в красках, что именно они о ней думают.

И только Эстер относилась к Моргане так же, как всегда.

– Ну ты и встряхнула эти леса, – сказала она со смехом, плюхнувшись рядом с Морганой, прохлаждавшейся с Кисулей у ручья. Моргану в эти дни утешало разве что то, что больше не нужно прятать Кисулю. Она и Эстер были единственными существами во всём лесу, желавшими находиться с ней рядом. Даже коровы, кажется, относились к ней с прохладцей.

– Я тебе могу сразу сказать, Моргана, все только и говорят что о тебе, – продолжала Эстер.

– И чувствую, что ничего хорошего они не говорят.

– Да, боюсь, в основном это что-то малоприятное и жутко скучное. Я затем и решила отыскать тебя – я подумала, ты ведь, наверное, единственный человек в этом лесу, который не хочет обсуждать Моргану Магг.

И она была права. Так что вместо этого они разговаривали обо всём подряд. Как им не хватает места в убежище, скоро надо будет его расширить, что пришла очередь миссис Мёрфи готовить на всю деревню, и как всем не по себе после того случая, когда её кулинарные потуги завершились выплеском телесных жидкостей, о том, как позеленел вчера от зависти Турлах, когда у Эстер вышло невероятно мощное заклятие ветра. Когда пришло время возвращаться в деревню, Моргана почти забыла, что ей там не рады. Однако закаменевшее лицо отца быстро напомнило об этом.