Слегка подзависнув, я тоже поздоровалась и представилась, – Kira Akush, contestant. (Кира Акуш, конкурсантка.).

– Your collection is impressive. ( Ваша коллекция впечатляет.), – заверил знакомец.

– Are you a jury member? (Вы член жюри?)– поинтересовалась я.

– I am a representative of St Martin's College London. (Я представитель Колледжа Святого Мартина в Лондоне.) – представился мужчина.

– Have you heard about this educational institution? (Слышали ли вы об этом учебном заведении?).

– Yes. (Да) – подтвердила я.

– Кира, наш выход, – позвала Любочка, – Это ты с кем разговаривала?

– Это представитель колледжа Святого Мартина, – ответила я, – А возможно и член жюри.

Уверенности от похвалы английского профи во мне прибавилось, и я бодро вышла на подиум, поклониться, вместе с последними манекенщицами, представлявшими мою коллекцию.

В результате мы заняли утешительное третье место и приз в одну тысячу пятьсот долларов.

Когда закончились все чествования победителей и начался праздничный фуршет, ко мне снова подошел Даниэль. На этот раз он был с переводчиком. Мы стояли с шефом у столика и поздравляли друг друга бокалами с шампанским.

Мужчины поздоровались, представились, а потом Даниэль сказал моему патрону, что у меня большой потенциал, но нет насмотренности, а это очень важно для дизайнера. А обучение в их колледже поможет продвинуться мне выше и продвинуть компанию шефа. Рудольф впал в ступор, от такого заявления, стоял и молча хлопал глазками.

– Но, это случится, – продолжил собеседник, – если ваш дизайнер подтянет свой английский до уровня уверенного пользователя. Сделав еще пару комплиментов моему таланту, Даниэль оставил нам свою визитку и ушел. Я взяла визитку из рук подзависшего директора, и положила ее в свой клатч.

На следующий день шеф уехал оформлять договоры, восемь из моих моделей коллекции прет-а-порте, купили представители швейных предприятий, базирующихся на балканском полуострове. А у меня случился выходной. Любочку отпустили на шопинг, а я поехала в гости к подруге. А то на протяжении всего этого дурдома ни разу с ней не встретилась.

– Кира, поздравляю тебя, ты такая молодчина, – щебетала Оленька.

– Переезжай к нам в Петербург, тебя возьмут в наш Дом моды с руками и ногами, – заверяла она.

– Я сидела рядом со своей директрисой, она была в восторге от твоих идей, – продолжала заманивать меня Оля.

Потом мы еще немного поболтали о личной жизни. Я рассказала что одна, совсем одна. Она, что начала встречаться с охранником, бывшим лейтенантом, теперь он папин подчиненный. Вроде бы все хорошо, но они с его мамой никак не могу найти общий язык. Живут Максим Лавров с мамой в трешке, муж у этой дамы умер пять лет назад. Можно сказать ее содержит сын, хотя она работает кастеляншей в “Театре Европы” (малом драматическом театре). Вся из себя богемная дамочка, ведет себя так, как будто, это она прима театра. В советское время у нее была возможность доставать по блату билеты в театр. А теперь, сама понимаешь, были бы деньги, а билеты свободно продаются.

– Видимо она видит в тебе соперницу, претендующую на деньги сына, – предположила я.

–Мы уже разговаривали о будущем с Максом, он хочет, чтобы мы жили у его мамы, во-первых ему не надо будет к ней каждый день мотаться и проверять, все ли у нее хорошо.

– А что, она больна? – удивилась я.

– Нет, но это его сыновний долг, он так мне говорит, он обещал отцу за ней присматривать, – объяснила Оля.

– Во-вторых, она уверена, что я не умею готовить, так же вкусно, как она, и будет переживать, что сын останется голодным.

Очень хотелось сказать, нахрена этот хмырь тебе нужен, но поскольку предложить взамен было нечего, а точнее некого, то я промолчала. Сама вот одна, мне ли учить подругу уму-разуму. Вечер подходил к концу, распрощавшись с Ольгой, и пожелав ей удачи, я вернулась в гостиницу.