Встав взрослее, намного взрослее, я поняла, что вселенная иногда устает от наших дурацких поступков и дает нам пинка, чтобы у нас мозги на место встали. Мы же все не просто так приходим на эту землю, мы здесь зачем-то нужны. Видимо бабуля сбрендила в тот момент, когда ушел дед. Ей дали время на восстановление, но она свернула не в ту сторону. Пришлось вмешаться. Я даже иногда думаю, что, если бы мне было чуток больше лет, я бы и не увидела этих мужиков. Но дети, это ангелы, им все доступно.

Теперь бабушка ходила на кладбище два раза в год, а болезные вздохнули с облегчением, все вернулось на круги своя.

Ну всем понятно, что баба после такой потери не сразу ворвалась в свою профессиональную деятельность. Ей надо было переключиться, потому что даже я, маленькая понимала, что она выпала из этого мира, и за время, которое она посвятила принятию потери, похоронам, походам на кладбище, она стала совсем другой. Ведь теперь вокруг нее никого не было, вообще. Ей не надо было вставать ни свет ни заря, чтобы приготовить деду завтрак, она старалась заставить себя спать дольше, не думать о кухне, и об ужине, о быте. Потому что бытовые дела как-то незаметно сошли на нет. Ведь у человека, когда он живет один, все по-другому.

И я с удивлением поняла, что больше гастрономического разнообразия не будет. Щи и котлеты. Зато теперь мне открылся доступ к книгам, которые стояли на тумбочке и к большой коробке цветных карандашей, которые раньше были под запретом. Интересно, почему? И еще на стене появился портрет деда. Дед сидел за столом, в военном кителе, седой, серьезный и читал газету "Правда". Портрет нарисовал их приемный сын, Денис. Он был художником и работал оформителем в каком-то доме культуры. Дед на портрете был очень похож на деда живого, таким я его и запомнила, и как ни странно, помню до сих пор, хотя прошли десятки лет.

Люди снова стали приходить и сидеть на сундуке в коридоре. Но бабушка теперь могла выйти в коридор и сказать :"Не сидите. Сегодня принимать не буду. Приходите во вторник, с утра", так же могла ограничить посещение :"Сегодня приму только троих, кто пришел первый оставайтесь". Я тогда раздумывала своими детскими мозгами над тем, почему все так изменилось. Ей теперь что, совсем денег не надо? А может у нее теперь сил меньше стало, и она устает? Но ответов у меня на эти вопросы не было. Бабка моя жила очень скромно. Пенсия у нее, конечно, была очень маленькая, но она как-то умудрялась с помощью моей матери прожить и на нее. Не было у нее привычки шиковать.

Деньги, которые она зарабатывала колдовством, она не тратила, она их копила в железной коробке. И иногда вечерами она открывала сундук, доставала эту коробку, и начинала пересчитывать эти деньги, и по лицу было видно, что это ей доставляет удовольствие. Меня она вообще перестала стесняться. Как будто после смерти деда я стала ей ближе и роднее. Может ей было одиноко, может все-таки горевала, но она стала чаще оставлять меня на ночевки. А я очень любила у нее ночевать. А может я просто так любила ее, что мне постоянно хотелось быть рядом? Не знаю, но у меня до сих пор перед глазами картинка, мы идем за руку. Маленькая худенькая девочка и бабушка. Так идем и идем. Вместе, далеко.

Так бы может все и продолжалось, по сонному, не торопясь, если бы не случился скандал. А скандал закатила бабушкина невестка, жена приемного сына. Звали ее Катя. Сколько им тогда лет было не знаю и даже не представляю. Тридцать пять или сорок. Бабушка недолюбливала Катю, не знаю почему, и Катя не пылала любовью к бабушке. Была она чем-то похожа на цыганку. Маленькая худенькая чернявая, волосы собраны в кукиш на голове. Детей у них с Денисом тоже не было, а жили они с Денисом в служебной квартире, вернее, комнате, в этом самом доме культуры, где он работал. Раз в год примерно они приходили в гости к бабке, раз в год к ним приходила она. Конечно, со мной. И Денис вел нас смотреть кино. Я целый год ждала этого визита!